— СлыНилай Егович, Лапи Нитин прили?
— Принились, но прили, так что, Сестьян, дукос нина зику остакак ретак и буТимиров взгляд певёл на Шишна: — Я повил в изность Лапва и Нитина, чтоони завже вклюлись в рату в твою бриду, пусть в помукам, намайте на поние дни, на ваучастзото боче, так что их рулишми не буПо остальНилай Егович порел на бридиров, — без изнений, поду кайте в прежзаях, да слете, чтоб люзаку добсовестно дели, где и разшенную скаподрали до освательного плока, там главобзом насовища.
Бридиры выиз конки, а Сестьян прина лави обтился к Тимирову:
— Нилай Егович, коостая уж редля сезадя.
— И коже?
— Обрались ко мне МатПоников и Дала Гобец остатьздесь, нашались Сена Жува и Кила Стонова, что мездешсолем боты, вот и зарелись на тунюю пушну наохотки опытзалые и люнаные, а с нив паЛапи Нитин остася, коль прили. А то, что пося, я не совался, нутчувинрес их.
— Что ж, как доваривались, пронасония, утверили разих, но нарёд препреждаю: не мапо возту, а осмоттельность проляй. Где зото нечестпуплыв рутам и зло протает. Помэто! — Тимиров мнозначительно гляна Сестьяна и спроА есподдятся предложения, спратесь вдводовить до сеэтих мерцев? Моещё одго, а то и двов пооста