— Видал, Севастьян, прямо как по твоему желанию и велению божьему свершилось — добился к чему душа тянулась, аж доверенным лицом назначен, — так отметил вслух Ряженцев, поглядывая на молодого охотника. — Что ж, удачи, может, тебе повезёт золото отыскать богатое, так Кондрата Петровича и Кузьму Гавриловича порадуешь и сам с Зиновием в стороне не останетесь.
Покинув управление, Рачковский и Трубников направились к постоялому двору, увлекая за собой Первакова и Окулова, следовало обсудить сборы предстоящего похода и узнать наконец-то про речку, название которой Севастьян скрывал. Но Окулов предложил дойти до его дома, там и обсудить всё касаемо дела.
Никто не отказался, все понимали — в постоялом дворе много любопытных глаз и ушей.
Прасковья не ожидала увидеть дома столь важных персон и поначалу растерялась, но, сообразив, что зашли вести особые разговоры, а Зиновий с порога дал знать накрыть на стол, кинулась к посуде и снадобью, захлопотала у печки.
Пока гости раздевались и определялись, где им присесть, хозяйка, словно по мановению волшебной палочки, на стол выставила солёные огурцы, горячую картошку в мундире, жаренное на сковороде мясо, хлеб, а в завершение выставила штоф водки. При появлении бутылки спиртного Трубников заметил:
— А вот это лишнее, не гулять зашли, не праздновать что-либо. Спасибо, но уж будьте любезны, хозяюшка, налейте всем ради отобедать по шкалику, а остальное убрать, в другой раз, даст Бог, повод найдётся.
Выпили, принялись за еду, и пошёл разговор.
Тема беседы пошла сама по себе. Обсуждали, что брать в дорогу, не шибко обременяя себя тяжестью, определялся перечень самого необходимого: вещи, еду, котелки, кружки и ложки, материал, чтоб укрыться в случае непогоды. Особое внимание уделили инструменту: лопаты, кирки, топоры, пилы и, конечно же, промывочные лотки{7}, кои изготовлял из кедра поселковый мастеровой Захар Машуров, решали, на чём лучше везти груз. Рачковский и Трубников предложили на лошадях, Севастьян с Зиновием, в свою очередь, настаивали на оленях, мотивируя выносливостью животных, более приспособленных для тайги. Да, олени менее подвижны супротив коней, если несут на себе всадника, но своей неприхотливостью выигрывали.
Исключительно все расходы, связанные с экспедицией, взяли на себя Трубников с Рачковским, и это не могло быть иначе. Где ж было осилить олёкминским мужикам какие-либо затраты, к тому же в случае удачи хозяевами положения станут купец и советник, а они лишь привлечённые лица.
На Окулова и Первакова было возложено как можно быстрее определиться с надёжными помощниками, договориться с кем-либо из местных жителей взять у них в аренду или купить взрослых оленей для верховой езды и перевозки тюков с грузом. Купец и советник распорядились, чтобы муку, сахар, соль, спички и кое-какой необходимый товар закупили в лавке, на что тут же выдали деньги.
Про оружие и огнестрельные припасы ни Рачковский, ни Трубников ни разу не обмолвились, зная: доверенные лица — это опытные охотники и в тайгу без оружия соваться не будут, как и те четверо бывалых людей, что будут привлечены дополнительно.
Севастьян, как и ожидал, Сохин и Сушков, лишь узнав суть дела, согласились не мешкая, загорелись желанием и заверили: ни Севастьяна, ни знатных людей не подведут, искренне надеялись на успех предприятия.
Окулов же тоже, чтоб не ударить в грязь лицом пред Рачковским, двух охотников подбирал тщательным образом. А знал на селе всех, а потому и не составило ему труда остановиться на Никите Роткине и Семёне Завьялове. Мужики зрелые, самостоятельные, оба семейные, у каждого по одному отпрыску.
В два дня решив все дела, на третий экспедиция в количестве восьми человек покинула Олёкминск.
Севастьян, являясь проводником, ехал на олене впереди, дорога ему была знакома, чего там, прошло немного времени, как он шёл этим путём до Хомолхо. Этой же дорогой решил пойти вновь, хотя можно было и другой. За ним двигались Трубников, Рачковский и все остальные, замыкал цепочку Окулов. Августовский день выдался солнечным, тёплым, гнус не давал покоя, если проезжали мари — жужжал пред лицом, лез в глаза, норовил найти нежное место на коже и укусить. На перевалах и каменистых пустырях ветер сдувал эту мелочь, меньший удел обитания для них были гольцы и вершины сопок.
Трубникова и Рачковского мошка не особо донимала, на их головах были надеты накомарники, предусмотрительно прихваченные с собой на всякий случай из Иркутска. Они видели, как их спутники отмахивались от назойливой мелкоты, однако при этом не обращали на них внимания — сказывалась у охотников привычка к этой таёжной твари.