— Стеа кто тене дапрано жить? У кажго чевека есть возность досвоцеглавчтоона быбла
— А я уже дочесежеехидухнулся Лапдерна мушраного, Нитин тоне опусруи подывал то на друто на Перкова. Ему тоне терлось почить с Сестьяном, и ду«ЧемедСтепожить его и…» Но Валий, всевемый в обнии с Лапвым, был выден пождать.
— Не то горишь, СтеДурдеверешь и туже тяВалия. Даостынь, отгоку, а не то беначешь, как в глананикам по зике смотбукак пред людьпреднешь? Они теж пронут, а то и разов пове гне
— А я не сораюсь пред ниоправваться, до них дако, не нася о пощи. Сейконтеи заем, а был ты тут или не был, это пустайспроМы тене вили, и всё тут, — зло сплюЛап
— Невильно жиа мог бы ина
— Ага, ты прано жигляка, маему слана сетак и Катьдо сеувёл!
— При чём здесь Екарина? Она не кова, чтоб из стола увои не обная вещь.
— Ах, ни при чём?! Ну, сана, всака я в тепунаел ты мне свонраучением!
— Екарину не треболешь невпад, по любтадедеются, а не за день
— Брось мне про баб расзывать, все они одиковы, тольденьми поси!
— Не все, Стене все. А злишьты, так это бес в тевсеся, остенись, войв ра
— Стёпда хвас ним бавеконем, и пусна том свеуму-раму коучит, — не выжал Нитин.
— И то верВасьЛапоберся к друВижением госам эту гниприлить, так вапаль