Очень удобно располагалась Ирбитская слобода на дороге в Сибирь почти посередине этого длинного и трудного пути. Так и получилось, что едущие с запада стали выставлять для продажи все, что везли, а едущие с востока, из диковинных для России стран, выкладывали свое. Сначала образовался маленький торжок, потом самая настоящая ярмарка, которая уже в 1643году была узаконена указом царя, В мировой истории есть факты, когда во время ярмарок и традиционных торгов прекращались войны. Ярмарка нужна всем. Иначе откуда получить необходимые средства и товары, если купцы прекратят всякое общение с краем. А общение было удивительно широким. Греческие, армянские, бухарские, русские, китайские, польские, арабские, рижские купцы ездили сюда, по их представлениям, на край света. Но дело давало выгоду.
Заваливались древние тайники... А в новых надобности не было. Жизнь в Ирбите пульсировала от ярмарки к ярмарке. Словно гигантская оболочка раздувалась, наполнялась невиданным богатством и скоплением людей, чтобы через короткое время быстро опустеть, обмякнуть, снова превращая город в сонное, по уши грязное царство. Колоссальные денежные дела творились только в этой раздутой оболочке и исчезали вместе с ней. Большие капиталы в городе не оседали, скрывать было нечего. Все тайны города-это только тайны ярмарки. Население подвизалось на обслуживании; строительство и сдача в наем домов и квартир для приезжих, устройство быта и развлечений публике. Промышленности практически не было. Ведь даже к концу
249
XIX столетия здесь насчитывалось всего до десятка малюсеньких полукустарных заведений: мыловаренных, свечных, кожевенных, винокуренных.
Демидовы не раз пробовали повернуть судьбу ярмарочного города, пытаясь внедрить сюда крупное промышленное производство. Вот тогда, наверное, и появились бы демидовские "штучки" под землей. Но заводчикам не удалось осуществить помыслы. И в этом одной из основных причин считают недостаток рабочей силы: слишком любили ирбитчане свою "ярмарочную" работу.
Осыпались древние тайники... А зачем делать новые? Связывать под землей салотопенный и винокуренный заводы? Дело даже не в этом. Градостроительная изна^ чальная схема развития города не способствовала потаенным связям. Не возникло сразу того компактного ядра основных сооружений культового и гражданского назначения, которое всегда определяло центр русского города. А отсюда случайность связей, подчиненных одному действу-ярмарке, важному, но долгое время не материализованному в комплексе функционально необходимых и связанных единым процессом зданий. В самом деле, только в середине XIX века в Ирбите строятся биржа, пассаж, здание банка.
Тем не менее, судя по находкам, подземные хитрости в Ирбите все же были. Оставили их, видимо, XVIII и начало XIX века. По рассказам ирбитских краеведов, подземными тайнами владел дом на углу сегодняшних улиц Ленина и Кирова - бывшее купеческое гнездо. Ирбитчанам он известен как детский дом (часть здания долгое время была замята детским учреждением). Детдомовцы часто исследовали подвалы здания и однажды нашли начало подземного хода, направлявшегося в сторону старогостиного двора, а возможно и к Сретенской церкви. Самое начало тоннеля (далеко идти по нему юные исследователи не рискнули), было выложено кирпичом, а пол покрыт слоем плотно утрамбованной глины.
250
Сравнительно недалеко от бывшего купеческого гнезда, на месте ранее существовавшего торгового здания, в середине прошлого века был выстроен пассаж, где потом и кипели все страсти Ирбитской ярмарки. В 1928 году на участке между детским домом и пассажем, в провале, открылся кирпичный свод обвалившегося подземного хода. Его направление укладывалось на линию между упомянутыми зданиями. Факт этот зафиксирован и подтверждается многими очевидцами. Один из них даже путешествовал по тоннелю до ближайшего завала, надеясь напасть на мифические сокровища какого-то купчины, якобы спрятавшего их от ярмарочных воров да потом потерявшего место клада.
Ирбитские "подземки" - это, скорее всего, продукт той же ярмарки, привлекавшей не только деловых людей, но и откровенное жулье всех мастей и самых настоящих преступников. Владельцы домов предугадывали возможность крупных тайных операций на этом почти международном торге, устраивая "воровские" ходы и подвалы. Вроде тех, какие были в трущобах Хитрова рынка, в страшных притонах Грачевки и других злачных местах старой Москвы, так красочно описанных В. А. Гиляровским.
Кроме того, свой вклад в "воровские" затеи вносили и обыкновенные подходы к складам и амбарам, а также так называемые "домашне лабиринты" - подземные связи сооружений внутри одной усадьбы.
А древние тайники обрушивались, заваливались, пропадали бесследно и ни одним признаком никогда не показали, что был такой Ирбитский острог, стороживший древнюю слободу с тем же названием.
Секретные ходы южноуральских укреплений
Укрепления на границе степи. Укрепления линии Перовского. Подземные вылазы Наследницкой и Николаевской крепостей.
Не только обывателю Российской империи XVIII века, но и просвещенным представителям общества границы ее на юго-востоке казались расплывчатыми, неопределенными. А там дальше, за рекой Уралом, южнее уже накатанного Сибирского пути, пространство терялось в бесконечных негостеприимных сухих степях. Нечего было делить в этих степях русским поселенцам и коренному населению. Одни пахали и сеяли хлеб, другие пасли свой скот. Но были еще жадные и вороватые князьки, которым не давала покоя разбойничья слава былых азиатских владык. Такой князек сколачивал орду из нескольких сотен наэлектризованных легкой добычей людей, объявлял себя по меньшей мере султаном. Его орда летала по степям, грабила без разбора всех, разрушала и жгла поселения, уводя людей и скот, Словно возвращались для хлебопашцев и мирных скотоводов недоброй памяти батыевы времена.
Поэтому и стали появляться на границе со степью по-военному укрепленные поселения, а подчас и самые настоящие крепости. Они вытягивались в пограничную линию, в которой первоначально крупными военными узлами были Оренбург, Орск, Троицк. В одну из таких крепостей приехал служить Петруша Гринев, герой пушкинской "Капитанской дочки".
...Отгремели пушки пугачевских дружин, в опустевших крепостях появились новые гарнизоны. А когда смолкли звуки славных битв Отечественной войны 1812 года, на границу с великой степью потянулись
252
седоусые ветераны; принося с собой диковинные названия новым поселениям; Лейпциг, Париж, Фершампенуаз... В 1833 году оренбургский губернатор Перовский составил проект новой линии укреплений. Она мало внедрялась в етепь, но существенно спрямляла старую линию и предусматривала строительство новых укреплений. Так появились крепости Наследницкая, Екатерининская, Николаевская, Константиновская и другие, всего более двух десятков.
Крепости новой линии Перовского делались с учетом правил фортификационного искусства. И не напрасно. Уже в 1839 году на созданные форпосты с отрядом головорезов напал объявивший себя султаном Кенисары Касимов. Ему удалось после кровопролитной осады захватить многие укрепления и разрушить их. За семь последующих лет новоявленный султан совершил более двадцати набегов, однако не везде ему удавалось вершить разбойные дела. Осадив крепость Екатерининскую, Кенисары и его войско встретили сильный отпор. И хотя нападавшие сожгли и разграбили хозяйственные постройки форштадта, взять само укрепление им не удалось. Мало того, они понесли заметный урон от крепостной артиллерии. Весной 1845 года отряды султана вновь вторглись за пограничную линию, но были разгромлены и рассеяны русскими войсками. Тем не менее возможность новых нападений еще не исчезла, а поэтому в крепостях продолжалось военное строительство: воздвигались кирпичные стены со сторожевыми башнями, углублялись рвы, рылись, как это сейчас установлено, и подземные галереи.
Квадратные зубцы на стене Наследницкой крепости различаются издалека. Низкие арочные ворота совсем не напоминают крепостные - скорее что-то от ворот восточных караван-сараев. Над обнесенной стенами территорией, словно страж, которому видно все, высится строгих форм церковь с узкими окнами-бойницами. Это