«2 сентября 1955 года, — сказано в этом документе, — Военной коллегией Верховного суда СССР осужден к 8 годам лишения свободы Сталин Василий Иосифович за злоупотребления служебным положением и антисоветскую агитацию (ст. ст. 193-17 «б» и 58–10 ч. 1 УК РСФСР).
Сталин В. И. признан виновным в том, что, будучи командующим ВВС Московского военного округа с января 1948 по август 1952 года, преступно халатно относился к исполнению служебных обязанностей, систематически пьянствовал, злоупотреблял своим служебным положением, разбазаривал государственные средства и материальные ценности.
Кроме того, Военная коллегия в приговоре указала, что он проявлял недовольство проводимыми партией и правительством мероприятиями о реорганизации государственного аппарата, изданием Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года «Об амнистии» и высказывал намерения сделать иностранным корреспондентам заявление, направленное на дискредитацию руководителей партии и правительства.
Сталин В. И. содержится в заключении 6 лет 8 месяцев. За этот период времени администрацией мест лишения свободы характеризуется положительно.
В настоящее время он имеет ряд серьезных заболеваний (заболевание сердца, желудка, сосудов ног и другие недуги).
Учитывая вышеизложенное, просим ЦК КПСС рассмотреть следующие предложения:
применить к Сталину В. И. частную амнистию, освободить его от дальнейшего отбывания наказания и снять судимость;
поручить Моссовету предоставить Сталину В. И. в г. Москве трехкомнатную квартиру;
поручить Министерству обороны СССР назначить Сталину пенсию в соответствии с законом, предоставить ему путевку в санаторий сроком на 3 месяца и возвратить изъятое при аресте лично принадлежащее ему имущество;
выдать Сталину В. И. 30 тысяч рублей в качестве единовременного пособия».
На свободе
Девятого апреля 1960 года Василия Сталина вызвали в Кремль, к Ворошилову. Климент Ефремович занимал тогда пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
За маленьким столиком в углу сидели двое — Л. Щербаков и М. Морозов. Помощники Ворошилова вели протокольную запись беседы своего шефа с проштрафившимся сыном недавнего диктатора.
«К. Е. Ворошилов. Ну, рассказывай, Василий, как дела, как ты живешь?
В. И. Сталин. Плохо, Климент Ефремович, работать надо, прошу помочь, иначе без работы пропаду.
К. Е. Ворошилов. Я тебя знаю со дня, когда ты появился на свет, приходилось нянчить тебя. И я желаю тебе только добра. Но сейчас буду говорить тебе неприятные, плохие вещи.
В. И. Сталин. Слушаю.
К. Е. Ворошилов. Конечно, тебе дадут работу, однако прежде всего ты должен стать другим человеком. Ты еще молодой, а вон какая у тебя лысина, у отца твоего не было, хотя он дожил до 74 лет. Все это потому, что ты ведешь слишком бурную жизнь, живешь не так, как нужно.
То, что с тобой произошло, не должно больше повторяться. У нас социалистическое государство, мы строим коммунизм, боремся за каждого человека. Ты носишь фамилию великого человека, ты его сын, и не должен это забывать. Ради его памяти тебе иначе надо жить. Ты не ожидал этого разговора?
В. И. Сталин. Ожидал, думал об этом.
К. Е. Ворошилов. Помнишь, когда твой отец был безнадежно болен, а ты ходил пьяный по коридору. Я тебе говорил: брось пить, отбрось всякие нехорошие мысли. А потом ты стал пить еще больше.
Как было горько видеть, когда Сталин не раз сожалел, что ты не умеешь себя вести.
Сейчас вопрос так стоит: или тебя надо лечить, если ты не в состоянии сам начать новую жизнь, или ты соберешь свои моральные силы, возьмешь себя в руки, и будешь вести себя как следует.
В. И. Сталин. Я вас понимаю, Климент Ефремович. Вы во всем правы. Полностью с вами согласен, мне надо исправляться, но для этого надо работать.
К. Е. Ворошилов. Это не проблема. Работу дадут. Но надо понимать, что ты находишься до некоторой степени на особом положении. Я бы на твоем месте изменил фамилию.
Прямо тебе скажу. К тебе всякая сволочь лезет. Недавно ты отдыхал с дочерью в Кисловодске, и как ты там себя вел? Безобразно. Об этом нам все известно, и мы не имеем права об этом не знать.
В. И. Сталин. Я понимаю.
К. Е. Ворошилов. К тебе потянулась всякая дрянь. Ты мог бы занять себя чем-нибудь полезным, читал бы хоть книги, писал бы что-нибудь. А ты вместо отдыха устраиваешь встречи со всякими сомнительными людьми, подхалимы тебя восхваляют. Имей в виду, эта братва тебя толкнет в какую-нибудь яму. Почему эти люди не помогут тебе встать на правильную дорогу?
Вот у нас есть письмо, написанное на имя Н. С. Хрущева. Он сказал: будет у тебя Василий — прочитай ему».
К. Е. Ворошилов читает письмо полковника запаса Тимофеева на имя Н. С. Хрущева о поведении В. И. Сталина в кисловодском санатории Министерства обороны.
Во время чтения, там, где в письме говорится, что В. И. Сталин пьянствует и устраивает у себя в люксе оргии, В. И. Сталин говорит:
— Тимофеев сволочь. Подлец он. Такие люди и хорошее могут изобразить плохим.
— Я не согласен, что Тимофеев сволочь, — возразил Ворошилов. — Он член партии с 1914 года. Ему жаль тебя, и он хочет помочь. Понятно, тебе это не нравится, а он говорит то, что было. Ты продолжаешь пить. От тебя и сейчас пахнет водкой. Я в своей жизни насмотрелся на алкоголиков и знаю, что это такое. Если ты подвержен этому пороку, ты лишен объективности. Поэтому ты должен понять, что Тимофееву жаль тебя.
— Он писатель, книги пишет, — оправдывался Сталин.
Дальнейший ход беседы тщательно фиксировался помощниками Ворошилова, которые, как видно из стенограммы, не обходили острых углов:
«К. Е. Ворошилов. Значит, он тебя лучше видит, чем другие.
В. И. Сталин. Он дал мне свою рукопись на рецензию, я прочитал и сказал, что книга дерьмо.
К. Е. Ворошилов. Ты и обозлен на него. Но дело не в этом, надо вести себя как полагается.
В. И. Сталин. Я прошу, дайте мне работу.
К. Е. Ворошилов. Работу дадут. Не в этом дело. Ты должен перестроить свою жизнь. Надо взять себя в руки и категорически прекратить пить. И это только от тебя зависит. Работу тебе дадут, но ты должен подготовить себя к этой работе, какая бы она ни была. Если ты этого не сделаешь, то тебя может постигнуть прежняя участь. У нас государство, а не лавочка, и нельзя терпеть, когда вокруг тебя околачивается всякая сволочь. Об этом к нам, кроме письма Тимофеева, поступают и другие сообщения.
В. И. Сталин. Прошу зачитать».
Ворошилов зачитывает донесение заместителя начальника Главного военно-медицинского управления по политической части генерала Лайок. Во время чтения В. И. Сталин возмущенно пожимает плечами.
«К. Е. Ворошилов. Напрасно ты возмущаешься. Люди не могут молчать, когда ты ведешь себя безобразно. Они отвечают за порядок в санатории, а значит, и за твое поведение и, если хочешь, за твою жизнь.
В. И. Сталин. Да, я выпивал, но до утра не пропадал, ездил в Минеральные Воды и вернулся в этот же день около полуночи. Я вас понимаю, Климент Ефремович. Знаю ваше доброе ко мне отношение. После смерти отца считаю вас вторым своим отцом.
К. Е. Ворошилов. Но ты своего отца не слушался. Сколько раз он нам жаловался, когда ты еще учился в школе.
В. И. Сталин. Людям, которые пишут эти бумажки, делать, видимо, нечего. Пусть правду пишут, а здесь сплошная ложь.
К. Е. Ворошилов. А что здесь неправда? Ты не отмахивайся. Пишут правду. В тюрьму ты был посажен не так просто, а по делам. Теперь выпущен — надо ценить это. Вести себя как следует.
Вот твоя сестра Светлана живет, как полагается и на нее никаких сигналов нет. Она любит тебя. А ты ведешь себя неправильно. Если наберешься сил, энергии, то можешь исправиться.
В. И. Сталин. Спасибо, Климент Ефремович.
К. Е. Ворошилов. Ты не согласен, вижу?
В. И. Сталин. Нет, почему же? Но такие слова, конечно, не радуют.
К. Е. Ворошилов. Дочь Надя, находившаяся с тобой в санатории, — от какой жены?