Начальника секретариата Берии Людвигова арестовали на футбольном матче двое высокопоставленных офицеров оперативного управления МВД, поджидавшие его у выхода со стадиона «Динамо». Они официально объявили ему, что он находится под арестом, и отвезли в Бутырскую тюрьму. Позже, в тюрьме, он рассказал Судоплатову, что в тот момент решил: его арестовывают по приказу Берии, и поэтому был потрясен, когда через несколько дней на допросе следователи сказали ему, что он обвиняется вместе с Берией в заговоре против Советского правительства. Он подумал, не провокация ли это со стороны Берии, чтобы вырвать у него ложные признания и избавиться от него. Потом мелькнула мысль: раз он женат на племяннице Микояна, Берия, близко знавший Микояна и иногда ссорившийся с ним, хочет иметь на него компромат. Впрочем, достаточно скоро прокуроры убедили Людвигова в том, что обвинения против него и Берии могут закончиться расстрелом обоих.
Начальника охраны Берии Саркисова арестовали в отпуске, и он также был совершенно уверен, что это сделано по приказу Берии.
Первый секретарь МГК КПСС и многолетний член Политбюро ЦК В. В. Гришин, оставив не по своей воле высокие посты в горбачевские времена, тоже нередко обращался к тем дням. Он провел за письменным столом немало часов, оставив ворох исписанных бумаг после своей скоропостижной смерти в узком коридоре московского райсобеса в ожидании приема по поводу пенсии. Эти бумаги потом рассортировал и подготовил к печати его бывший помощник в МГК Юрий Изюмов.
У Гришина сложилось впечатление, что Н. С. Хрущев страдал подозрительностью к людям, недоверием к работникам, боялся посягательств на его положение, на власть. По мнению Гришина, в какой-то мере этим объясняется факт ареста, осуждения и расстрела Берии. Хотя, конечно, он, может быть, больше других соратников Сталина повинен в массовых репрессиях, ибо возглавлял органы государственной безопасности. Но в осуждении его, несомненно, присутствовала и боязнь Н. С. Хрущева, что Берия мог оказаться наверху пирамиды власти. Никита Сергеевич не раз рассказывал, как после констатации смерти Сталина на Ближней даче в присутствии всех членов Президиума ЦК Берия, не поговорив ни с кем, вышел из комнаты, громко крикнул «Хрусталев, машину» и сразу куда-то уехал. Как предполагал Хрущев, в Кремль, искать, какие документы могли остаться после Сталина.
Видимо, уже тогда у Н. С. Хрущева утвердилась решимость устранить Берию. После похорон Сталина Никита Сергеевич начал переговоры прежде всего с Маленковым (тот был в дружбе с Берией), потом с другими членами Президиума ЦК. Он провел всю подготовительную работу по обсуждению на Президиуме ЦК, аресту, осуждению судом военного трибунала Берии к высшей мере наказания — расстрелу. К этому были привлечены генералы К. С. Москаленко, П. Ф. Батицкий, которым вскоре были присвоены звания Маршалов Советского Союза, маршал И. С. Конев и некоторые другие.
В. В. Гришин занимал в 1953 году не очень высокий пост и потому не был приглашен в Кремль на открывшийся в начале июля Пленум ЦК КПСС, на котором рассматривалось дело Берии. Из здравствовавших до 1998 года участников Пленума был Нуриддин Акрамович Мухитдинов.
1 июля, вспоминает он, в Ташкент позвонили из Москвы и предложили в тот же день ему, а также другим руководителям республики Ниязову и Мельникову прилететь в Москву. Далее было сказано:
— Сообщите, каким рейсом прилетите, в аэропорту вас встретят и скажут, зачем пригласили.
Прилетели поздно вечером. Действительно, им тут же сообщили, что завтра, 2 июля, в 10.00 в Кремле в Свердловском зале откроется Пленум ЦК КПСС. Повестка дня будет оглашена при открытии Пленума.
И вот члены и кандидаты в члены ЦК, члены Центральной ревизионной комиссии и специально приглашенные собрались в зале. Члены Президиума ЦК заняли места в президиуме Пленума. Открывая его, Маленков объявил:
— На повестке дня один вопрос: «Дело Берии». Возражений нет?
Затем сообщил, что Президиум ЦК подробно рассмотрел и выявил множество вопиющих фактов нарушения Берией социалистической законности, уставных требований партии, злоупотребления служебным положением, самовольных действий, наносящих ущерб государству и народу.
Закончив речь, он предоставил слово Хрущеву. Никита Сергеевич рассказал о преступной деятельности Берии на протяжении ряда лет, о том, что Берия не только осуществлял массовые репрессии советских людей, но и в огромных размерах злоупотреблял служебным положением, что на деле граничило с уголовным преступлением, нанес огромный вред ключевым отраслям народного хозяйства, внутренней и внешней политике Союза ССР.
Эмоциональное выступление Хрущева было насыщено серьезными, конкретными примерами. В заключение он сказал, что Берия — враг партии и народа, замаскированный предатель, ему не может быть места в партии, в ЦК, государственных органах. Его место — в тюрьме.
Затем к трибуне подошел Н. Н. Шаталин. Он сообщил, что специальная комиссия обследовала рабочий кабинет Берии, приемную, дачу и квартиру, огласил результаты. Найдены документы, порочащие ряд деятелей, включая нескольких членов высшего руководства, другие секретные материалы, сведения особой важности, подлежащие хранению только в специальном архиве. Все это говорит о том, что Берия следил за другими членами руководства страны, накапливал доказательства для того, чтобы при удобном случае уничтожить этих людей. Говоря о моральном облике, нравственном уровне Берии, упомянул, что в его сейфах обнаружены дамские вещи, даже нижнее белье.
Разумеется, выступления вызвали глубокое возмущение. Раздался вопрос с места:
— Почему Берии нет здесь?
Председательствовавший Маленков ответил:
— После всестороннего обсуждения на Президиуме ЦК, во избежание провокаций и даже террора с его стороны, Берию арестовали. Он сейчас находится в тюрьме.
По предложению руководства Пленум единогласно вынес решение о снятии Л. П. Берии со всех постов, исключении его из партии и передаче дела судебно-следственным органам.
Нетрудно заметить нотки недоброжелательности Н. А. Мухитдинова в адрес Берии. В трактовке узбекского партийного лидера негативных оценок очень много. Безусловно, трудно ожидать объективности от человека, который был снят по распоряжению Берии с поста Председателя Совета Министров Узбекской ССР и назначен министром иностранных дел этой республики. Произошло это в мае 1953 года. После ареста Берии Мухитдинов был восстановлен в прежней должности, но обида на кремлевского царедворца осталась на всю жизнь.
Для лубянских генералов никогда не было тайной, что за переворотом в Кремле стоял Хрущев и что арестовали Берию его люди, не Круглов и Серов, заместители министра внутренних дел, а военные, подчинявшиеся непосредственно Булганину, который, как было известно всем, являлся человеком Хрущева. В 30-х годах они вместе работали в Москве, Хрущев был первым секретарем МК и МГК партии, а Булганин — председателем Моссовета. Тот факт, что Берию держали под арестом у военных, свидетельствовал: Хрущев взял «дело» Берии в свои руки.
Судоплатов рассказывал, что военные, по приказу Булганина, пошли на беспрецедентный шаг и не позволили Круглову, новому министру внутренних дел, провести допрос Берии. Маленков, формально все еще остававшийся главой правительства, хотя и отдал приказ об аресте Берии, на самом деле уже мало влиял на ход событий. Будучи близким к Берии человеком в предшествовавшее десятилетие, он, по существу, тоже был обречен.
Лубянские генералы в эпоху горбачевского правления намекали на существование писем, которые арестованный Берия адресовал из места содержания под стражей Хрущеву, Маленкову, Булганину, Кагановичу и Ворошилову. Мол, послания поступали еще в декабре 1953 года.
Такой информацией отставные генералы КГБ делились в связи с появившимися в перестроечной горбачевской печати публикациями о том, что суд над Берией был инсценирован, вместо него подсунули двойника, а самого его застрелили сразу же после ареста. По одной из версий, прямо на заседании Президиума ЦК КПСС.