Решив не беспокоить никого, по-тихому удалилась в сопровождении минимума охраны, улучив момент, когда все отвлекутся и устремятся обратно в торжественный зал уже с освобожденной площадкой для танцев.
Дома оказалась через пару часов. Прогресс не стоял на месте и то расстояние, что они когда-то с Декхасом преодолевали на «Донаре» (личном крейсере правителя Махлона) почти за сутки, теперь можно было пересечь на потомке все того же «Донара», но усовершенственного, всего за несколько часов.
Передвигаться по гулким пустующим коридорам дома было... Это еще больше усугубляло ее одиночество. И ни принятая ванна с густой ароматной пенной, ни любимая музыка с бокалом вкусного золотистого вина из ягод тантая - не дарили требуемого ее беспокойной душе.
Ирония судьбы - только она да полутруп совершенной древности внизу оказались единственными, условно живыми существами на все огромное здание - резиденцию правителей нагов.
Она не знала, что ей стукнуло в голову - обычная женская дурость или тот несчастный бокал так на нее повлиял, но Тамара, вытершись на скорую руку, и натянув халат потеплее, устремилась вниз, держа в одной руке начатую бутылку вина и в другой два бокала.
Напиться ей хотелось страшно, а правило не пить одной настойчиво требовало найти собутыльника. Даже вот такого молчаливого, как их семейная страшилка - Кощей Бессмертный-Черный Змей.
Дорога вниз в этот раз оказалась намного короче и... чище. Первое она списала все на то же вино плюс ее нетерпение и знание дороги, второе... конечно, будет чище, если они втроем с Пахманом и Янаной в прошлый раз по пути всё так собой аккуратненько вытерли.
Змеища, кстати не показывалась на глаза в этот раз вообще. Ни в первой пещере, где они ее тогда с сыном встретили, ни в самом низу у «гроба» спящего предка виевичей - грозного Вия, еще одного название легендарного нага.
Разместилась она с удобствами, расстелив неизвестно откуда там внизу взявшееся теплое большое одеяло, разлила вино по бокалам. Один, подхватив, аккуратно примостила в изголовье уже совсем не страшного змеелюда. Второй обняла ладошками и принялась потягивать.
Бокала так через три ей уже было не так грустно, а иногда даже немного весело.
- «Подымите мне веки»! - громким шепотом вещала она, пытаясь одновременно процитировать некий шедевр кинематографа из далекого детства и неверными движениями приподнять верхние веки ее невольного собутыльника, чтобы взглянуть на цвет глаз. Увы, рекомендуемых классикой вил, для поднятия тех самых век у нее не было.
Что произошло потом, она так и не поняла. Вот, она еще стоит на чуть покачивающемся хвосте и шутит, а в следующий момент буквально грохается спиной на подстеленное одеяло, придавленная тяжелым мужским телом.
Первой мыслью мелькнуло о том, что нечаянно сбросила труп... тьфу ты! тело и теперь ей придется еще как-то поднять этого бугая и положить на место, пока дражайший сынок не обнаружил акта святотатства.
И только дернувшись приподнять, прижимающую ее к полу, тушу осознала, что не может пошевелить руками. Те, крепко сжатые мужскими пальцами были словно прикованы к полу по обе стороны от ее головы.
- Ты-х-с-с... нашел-с-с-с... навсегда-с-с-с, - тихий еле слышный хрипловатый голос заставил все тело непроизвольно подскочить, что было сделать довольно сложно ввиду явного перевеса на стороне тяжести мужского тела.
У Томы даже глаза попытались изменить форму, приобретая идеальную округлость. Неуловимое движение сбоку заставило ошарашенную женщину чуть повернуть голову и с неверием уставиться на их соединенные руки.
Там, на темной, покрытой черной с серебром чешуей, коже расцветала движущаяся вязь знакомого до боли узора, который один в один повторял те же мотивы на ее руках, сплетаясь в единое целое. Перетекая из одного в другое.
В горле от неожиданной догадки пересохло и Тома с отчаянной надеждой заглянула в глаза напротив:
- Дек?.. - тихое, неуверенное, словно боящееся, что любой резкий звук готов вспугнуть неожиданное счастье. Свершения самого большого в ее жизни желания.
- Ты-с-с так долго не приходила-с-с, - чужой голос с такими родными интонациями...
- Но, я... не знала, - слезы потекли по щекам, вымывая наружу всю боль души, - мне только сегодня показали эту пещеру... только сегодня...
Последние слова она прошептала глухо, прямо в, оказавшиеся недопустимо близко, мужские губы.
Поцелуй. Сладкий, нежный, долгожданный, родной... такой давно забытый... Она пила из него и одновременно отдавала... Жаркие объятья чужих и в то же время таких знакомых рук толкали в пропасть, на дне которой бушевало море противоречивых ощущений.