Котов решил уделить особое внимание центру фарцовки тех лет – знаменитой комиссионке на Садовой-Кудринской, на языке фарцы именуемой Кудрей. Решил – и не ошибся: его агент на встрече сообщил, что похожие часы он видел у одного из фарцовщиков, торгующего «котлами» и постоянно крутящегося на Кудре.
Подключили агентуру и выяснили, что этот человек продал двадцать пар швейцарских часов, полностью подходивших под описание украденных.
Допрос Котов начал в атакующей манере:
– Часы продавал?
– Ну.
– Так вот, ты начнешь мне лепить, что купил их для себя, потом решил продать. Думаешь получить сто пятьдесят четвертую статью. Пару лет прокантуешься на зоне, потом переедешь на химию и – домой. Нет. Ты не просто продавал ворованное, часики эти – госсобственность. На этот раз ты влетел на всю масть. У тебя один выход – все написать честно.
Так узнали о некоем приезжем, который предлагал фарцовщику большую партию часов, но требовал деньги вперед. По словам задержанного, тот проживал в Кузьминках, вместе с женой снимал там комнату у одной старушки.
Жену фарцовщик тоже видел пару раз и смог составить словесный портрет этой пары.
Несколько дней Котов провел в Кузьминках, с утра до вечера общался с пенсионерками на лавочках у подъезда и вышел все-таки на бабулю, сдававшую комнату приезжим.
Оперативники осмотрели комнату и нашли фотографию. Мужчина и женщина были запечатлены на фоне южного пейзажа. Ее немедленно пересняли и показали фарцовщику.
Он опознал человека, предлагавшего товар. Потом были засада и задержание. Улики – налицо: на руке задержанного красовались украденные часы.
Работать с ним пришлось долго. Приезжий и его подруга не кололись. Наконец под тяжестью улик начали давать показания.
Часы предложил ему официант из ресторана «Арбат», кстати, один из тех двоих, которые несколько раз работали в павильоне швейцарской фирмы.
Поехали в ресторан, но выяснили, что подозреваемый в отпуске. Сыщикам подсказали фамилию любовницы грабителя. Она созналась, что ее дружок в Ялте и прилетает на следующий день.
Его арестовали в аэропорту. Он запирался двое суток, наконец сломался и показал, где спрятал краденые часы.
Оперативная группа выехала в Подмосковье, там в лесу были зарыты тщательно запакованные в промасленную бумагу часы.
Швейцарская фирма получила обратно практически все похищенное добро.
Вот такого опера включил в свою группу генерал Карпец.
Но вернемся в Скопин, в зиму 1975 года. Подмосковный угольный бассейн входил в так называемую зону «сотку», где находили приют рецидивисты, которым после освобождения запрещено было жить в Москве.
Вполне естественно, что у опера из МУРа там было много «знакомых». Но, отработав эту версию, Котов понял: она совершенно бесперспективна.
А у Игоря Карпеца не выходили из головы слова «кумовья» и «жарко», сказанные неизвестным по телефону дежурному по МУРу.
Почему человек, знающий о преступлении, не позвонил в Рязанское УВД, а поехал в Москву и из телефона-автомата рядом с Казанским вокзалом связался с уголовным розыском столицы?
Говорил звонивший явно приблатненным языком. Значит, это был или московский вор, или сотрудник милиции, знающий феню. Почему человек, говоря о «кумовьях» – так в лагерях называли оперативных работников, – воспользовался известной детской игрой, когда один ищет, а другой говорит: «…холодно, теплее, теплее, жарко»?
Значит, надо было заняться версией «кумовья». Карпецу очень не хотелось отрабатывать своих коллег. Но ничего другого не оставалось.
Всех сотрудников горотдела вызывали на беседу к генералу. Пригласили и старшину – сменщика убитого. Тот, конечно, как и все остальные, вел себя напряженно, но это было вполне естественно: не каждый день приходилось беседовать с генералом из Москвы.
Карпец начал беседу с вещей неожиданных, он расспрашивал о семье, детях, друзьях, увлечениях. Старшина отвечал сбивчиво, но достаточно откровенно. Из разговора с ним Карпец получил подтверждение характеристики, данной старшине в горотделе: добросовестный, замкнутый, прижимистый, хороший семьянин.
Но на один вопрос тот ответил неискренне. Скрыл, что у него есть близкий друг – механик с автоагрегатного завода.
Но Карпец уже знал о нем, так как Котов тщательно отработал все связи старшины. Более того, стало известно, что друзья за бутылкой часто обсуждали, как бы раздобыть хорошие деньги.
Котов обладал необыкновенным умением располагать к себе собеседников, вызывая их на откровенную беседу, и в разговоре с сослуживцами механика выяснил, что тот делал для себя какие-то странные инструменты, по описанию очень похожие на оснастку взломщиков.