— Где тебя носит! — накинулась она. — Я уже третий раз захожу! И телефон твой не отвечает…
— Я кажется, забыла его с собой взять…
— Вот именно! А я волновалась! Черт знает что уже себе напридумывала! Давай, быстрее рассказывай!
— Да подожди ты, — шикнула я на нее. — Я не одна, — добавила я, понизив голос.
— Не одна? — удивленно переспросила Белка.
— У меня Серый, — объяснила я.
— Какой? В смысле, кто?
— Серый. Сергей Спиридонов. Помнишь, я вас знакомила на улице.
— А, этот… А что он здесь делает?
— В гости зашел. Мы с ним вместе из леса пришли.
— Вы… вместе… из леса? Ничего не понимаю. А как же Ваня?
— Да при чем тут Ваня?
Наш абсурдный диалог прервал Серый, появившись из коридора. Он поздоровался с Белкой и попрощался со мной. А потом ушел, и Белка потребовала немедленного отчета обо всех событиях, произошедших сегодня ночью и утом.
— А то Ваня ничего не говорит, — пожаловалась она.
— А ты его уже видела?
— Конечно. Он у меня ключи от машины забрал.
— И что сказал? — не смогла я удержаться от вопроса.
— Я же говорю, ничего! Ты меня совсем не слушаешь. Зато я буду слушать очень внимательно.
И она замолчала, уставившись мне прямо в рот. Пришлось рассказать ей все по порядку (кроме некоторых подробностей личного характера) и ответить на все возникшие у нее вопросы.
— Да, — вздохнула Белка по окончании моего повествования. — Ну и дела. Никогда бы не подумала, что такое бывает на самом деле. Спрятанные сокровища, потусторонние персонажи, хитроумные ловушки…
— Которые не срабатывают, — добавила я.
— У меня от всего этого голова кружится прямо по-настоящему.
— А представь, каково мне! — воскликнула я. — Пойдем лучше подкову прибивать. Ту, которая на счастье. Немного счастья мне сейчас совсем не помешает.
И я пошла в кладовку, чтобы взять молоток и гвозди, а Белке вручила подкову.
— Я не могу гвозди забивать, — заявила Белка, когда мы вышли на крыльцо. — Я замужняя женщина.
— Да ты что! — фыркнула я и замахнулась молотком на гвоздь.
Гвоздь увернулся, а я попала по пальцу. Я заорала и бросила молоток на крыльцо. Белка отскочила, потому что молоток подпрыгнул и чуть не ударил ее по ноге. Белка возмущенно завопила. В этот момент у калитки появился Ваня. Причем, кажется, сразу же по эту сторону калитки.
— Что тут у вас происходит? — спросил он.
— Стучаться надо, — сердито буркнула я и подняла молоток.
Белка выхватила его у меня из рук и положила на табурет, стоявший рядом с крыльцом. Потом она подняла погнувшийся гвоздь и положила его туда же.
— У нас тут произошел небольшой конфликт, — объяснила Белка. — С молотком.
Ваня подошел к табурету, взял молоток, потом присел и нашел в коробке прямой гвоздь.
— Куда? — спросил он, примеряя гвоздь к стене.
Я молча ткнула пальцем в ту точку, где должен был находиться гвоздь. Ваня приставил гвоздь, примерил к его шляпке молоток, взмахнул и быстрым движением ударил по гвоздю. Гвоздь остался в стене, красиво поблескивая шляпкой, а молоток тихонько сидел в руке Вани и вел себя вполне прилично: не бил по пальцам и не прыгал по полу.
— Вот это да! — восхищенно произнесла Белка.
Я промолчала. Ваня положил молоток на табурет и спросил:
— Как дела?
— Какие дела? — мое испорченное молотком и гвоздем настроение почему-то не хотело приходить в норму.
— Любые, — ответил Ваня.
— Она всегда злится, когда у нее что-то не получается, — авторитетно объяснила Ване Белка. — А особенно, если у нее не получается, а кого-то получается.
— Ха, — сказал Ваня. — А еще я умею писать стоя.
Я не выдержала и захихикала. Белка же просто загоготала.
Потом Ваня сказал, что нужно съездить к Глазу. Я сказала, что мне нужно переодеться. Не знаю, зачем я это сказала. Мои джинсы были вполне хороши для предстоящего визита. Но раз сказала, придется переодеваться. Белка пошла со мной. Мы вошли в мою спальню, и я опустилась на кровать.
— Что у вас происходит? — спросила Белка.
Я пожала плечами.
— Понятно, — сказала она.
— Что тебе понятно? — возмутилась я. — То есть мне, значит, ничего не понятно, а тебе понятно?
— Да, — кивнула она. — Со стороны, знаешь ли, виднее.
— Чушь собачья.
— Ладно, вы тут сами разбирайтесь, я домой пойду, — сказала Белка и подошла к двери. — Только имей в виду, если ты сама еще не понимаешь… Ты влюблена в него по уши. Да, да. Ничуть не меньше, чем он в тебя.
И она вышла.
Когда другие знают о тебе больше, чем ты сама, это как-то настораживает. Даже если они ошибаются. Время пришло. Больше нельзя прятать голову в песок. Я уже давно заметила, впрочем, в совершенно других ситуациях, что, когда очень долго и очень старательно прячешь голову в песок, то обязательно получишь по заднице. Голова, конечно, важнее, но и сидеть же на чем-то надо… О чем это я?
Вот о чем. Я должна прямо посмотреть в глаза происходящему и разобраться, что у меня с Ваней. Или у него со мной. Когда он рядом, мне почему-то хочется быть капризной, избалованной, совершенно отбившейся от рук девчонкой, хотя на самом деле я совсем не такая. Правда.
Когда его нет… через какое-то время я начинаю себя ловить на том, что перед моим внутренним взором то и дело возникают голубые глаза, русые вихры, сережка в ухе… Что это? Похоже на какое-то навязчивое патологическое состояние. И к тому же вчерашний поцелуй… вообще не хочу вспоминать, потому что, когда вспоминаю, мне сразу же хочется закрыть глаза и снова почувствовать… Хватит! Я пришла сюда, чтобы переодеться. Я открыла шкаф, рассеянно оглядела свои вещи, разложенные на полочках и развешанные на плечиках. Внизу валялась джинсовая рубашка. Та самая, в которой я позавчера ночью уснула на диване, а потом… Я подняла ее и хотела повесить, но решила, что лучше отнести ее в стирку. И тут я увидела, что на рубашке не хватает одной пуговицы. Самой первой, возле воротника, которую я никогда не застегивала. Но она была на месте, это я точно помню. Видимо, когда этот… человек сжимал мою шею, пуговица отлетела. Может, я дергалась и сопротивлялась, хотя совершенно этого не помню. Надо будет поискать ее в гостиной. Скорее всего, она закатилась за диван или под стол. Без пуговицы некрасиво, а пуговица эта необычная, с цветочным узором, такую вряд ли удастся купить.
Я засунула рубашку на нижнюю полку и закрыла шкаф. Потом, немного подумав, взяла со спинки стула бирюзовую косынку и повязала ее на шею. Говорят, одна деталь может полностью изменить весь облик. Будем считать, что именно это со мной и произошло.
Глава 18, в которой Орлиный глаз призывает разложить все по полочкам
Степан Пантелеевич, казалось, нисколько не удивился нашему сообщению о полном провале операции.
— Никого и ничего, — сказал Ваня сокрушенно.
— Ага, — кивнул Орлиный Глаз с таким видом, как будто другого и не ожидал. — Я надеюсь, у вас было время выспаться после бессонной ночи?
— Да, — сказала я.
Ваня промолчал.
— Не следует пренебрегать естественными нуждами организма, — назидательно произнес Степан Пантелеевич, глядя на Ваню. — Даже если вы молоды и переполнены жизненной энергией. Вам могут понадобиться все ваши силы в любой момент.
Потом он обратился ко мне.
— За это время вы не вспомнили ничего нового?
— Нет, — покачала я головой.
На самом деле я даже не пыталась ничего вспоминать. Скорее, наоборот, я пыталась все забыть. Чтобы как-то утешить загрустившего Глаза, я рассказала о пропавшей пуговице. Он, как и следовало ожидать, не придал этому никакого значения.
Степан Пантелеевич, как обычно, угостил нас свежезаваренным крепким чаем, и мы продолжили наши обсуждения.
— А вдруг он уже нашел и забрал сокровища, и поэтому не приходит? — высказала я мучившие меня опасения.
— Нет, — Орлиный Глаз покачал головой. — Не поэтому. И я бы на вашем месте не был так уверен, что он не приходит.