В. Лазарев, член-корреспондент АН СССР, заведующий кафедрой теории и истории искусств МГУ
Сообщение В. Головина обсуждалось на заседании кафедры антропологии МГУ. Участники обсуждения пришли к заключению о серьезности и обоснованности выводов автора работы.
Главные аргументы В. Головина основаны на поразительном взаимном сходстве 12–15 портретных зарисовок мужских лиц в анатомических записях Леонардо. Эти зарисовки как будто иллюстрируют черты какого-то среднего человека, «человека вообще», но в то же время демонстрируют резко выраженные индивидуальные, неповторимые черты (выпяченная вперед нижняя губа, далеко не частое сочетание сильного выступления надбровных дуг с совершенно прямым лбом, подчеркнуто выступающий подбородок).
В. Головин сделал вывод, что в этих набросках Леонардо да Винчи почти машинально изображал самого себя. Замечательно, что то же лицо представлено в «Тайной вечере» у апостола Варфоломея. К тому же восстановленный облик находится в соответствии со старческим автопортретом художника, что подтверждено измерительными расчетами. Наконец, новый портрет гораздо больше отвечает нашему представлению о титанической мощи одного из величайших гениев человечества, чем лишь предположительно связанный с личностью Леонардо благообразный профильный портрет.
«Вполне законный повод для войны?»
Игорь Боечин
Более 75 лет назад отгремели последние залпы русско-японской войны. Казалось, что в летописи давно минувших сражений не осталось ни одного «белого пятна». Но есть одно происшествие, случившееся за десятки тысяч миль от Японии, которое могло существенно повлиять на весь ход военных действий на Дальнем Востоке, и как-то ускользнувшее от внимания историков. И произошло оно… в самом центре сугубо европейского Северного моря. Речь идет о так называемом «Гулльском инциденте».
Что произошло у Доггер-банки
Вечером 8(21) октября 1904 года над холодными волнами Северного моря повис густой белый туман. На горизонте, у отмели Доггер, слабо мерцали огни рыболовных судов, команды которых с любопытством рассматривали силуэты военных кораблей: район промысла один за другим проходили отряды Второй Тихоокеанской эскадры, посланной с Балтики на помощь осажденному японцами Порт-Артуру.
Несмотря на то что эскадра находилась далеко от театра военных действий, корабли были по-боевому затемнены, расчеты не отходили от орудий, адмирал Рожественский и офицеры его штаба постоянно находились на мостике флагманского броненосца «Князь Суворов». Причин для готовности № 1 было предостаточно: вчера при стоянке у острова Скаген русский военный атташе в Дании сообщил адмиралу, что его агенты видели в Северном море подозрительные корабли, похожие на японские миноносцы. Кроме того, командир военного транспорта «Бакан», возвращаясь из Ледовитого океана, также заметил в тех водах несколько миноносцев, явно скрывавших свой флаг.
К тому же раньше, когда эскадра еще не вышла в плавание, сотрудники российской секретной службы узнали о замыслах японцев, готовивших диверсию против русской эскадры. Судя по всему, они намеревались либо минировать датские проливы, либо торпедировать русские корабли в открытом море. Эти данные частично подтверждались официальными сведениями о постройке в Англии миноносцев по японским заказам. Команды для них туда уже прибыли.
У Рожественского хватало оснований считать нападение на эскадру более чем вероятным. И опасения эти окрепли вечером 21 октября после странного происшествия с плавучей мастерской «Камчатка». В 20 часов радиостанция флагмана приняла неожиданное сообщение: «Преследуют миноносцы. Атака со всех сторон». Передала это «Камчатка» и добавила, что пытается оторваться от них, отстреливаясь и резко меняя курс. «Миноносцев около восьми, подошли ближе кабельтова (185 м)!»
«Пускали ли мины?» — спросил «Суворов». (Тогда торпеды называли самодвижущимися минами. Отсюда, кстати, и наименование класса кораблей — миноносцы.)
«По крайней мере, видно не было». — «Камчатка» замолкла. Адмирал велел передать на все корабли эскадры: «Ожидать атаки миноносцев сзади». Опять заработала станция плавмастерской. Она просила указать местонахождение эскадры, но Рожественский, заподозрив неладное, приказал ответить так:
«Вам следует отойти сначала от опасности, изменив курс, а потом показать свою широту и долготу. Потом вам будет указан курс».
Радиограммы перестали поступать, но около 23 часов на телеграфных лентах вновь появились знаки: «Суворов», покажите ваш курс!
«Держитесь ближе к мели (Доггер-банке)», — лаконично ответил флагман. Опять тишина в эфире и вновь назойливые расспросы о координатах. Теперь уже мало кто сомневался в том, что дело нечисто. «Похоже было на то, что с нами говорят японцы», — писал позже родным минный офицер «Суворова» лейтенант Вырубов.
Тем временем отряд приблизился к Доггер-банке, Наступила полночь. С высокого мостика «Суворова» виднелись огни рыбацких судов. Туман рассеялся, и напряжение, вызванное происшествием с «Камчаткой», спало. Свободные от вахты офицеры разошлись по каютам, спустился к себе и капитан 2-го ранга Семенов. На мостике остались лишь вахтенные и адмирал.
В 0.55 Семенова разбудил грохот выстрелов. Выскочив на кормовой мостик, он спросил у младшего минера и судового врача:
— Что случилось? В кого стреляют?
— Миноносцы! Минная атака! — ответили те разом. — Вот!
«С переднего мостика мне открылась такая картина, — вспоминал впоследствии Семенов, — справа и впереди на расстоянии нескольких миль виднелся ряд огней, между которыми временами мелькали вспышки сигналов (то был отряд Фелькерзама). Затем я увидел в лучах прожекторов справа и впереди, но много ближе, в расстоянии нескольких кабельтовых, небольшой однотрубный и одномачтовый пароход, видимо, недавно пересекший курс эскадры… другой, ему подобный, шел с первым почти контркурсом и словно собираясь таранить в правую скулу „Александра“».
«Лучи наших прожекторов беспорядочно метались во все стороны, — свидетельствует инженер с броненосца „Орел“ Костенко, — их пересекали желто-огненные вспышки выстрелов. Наши снаряды летели во все стороны». «Не дальше как в пяти кабельтовых от нас в лучах прожектора плавало, свалившись на борт, одно судно с красной трубой, с поломанной мачтой, с разрушенным мостиком», — рассказывал в «Цусиме» Новиков-Прибой.
Неожиданно с левого борта вспыхнули прожекторы и осветили броненосцы, которые тут же обстреляли нового противника. Но столь же внезапно там замелькали световые сигналы — неизвестные корабли оказались крейсерами «Дмитрий Донской» и «Аврора».
Через десять минут над «Суворовым» поднялся вертикальный луч — команда прекратить огонь.
Таинственный миноносец
Закончив переход через Бискайский залив, эскадра собралась в испанском порту Виго, где моряки из газет узнали подробности «Гулльского инцидента». Так по месту приписки рыбачьих судов назвали происшествие в Северном море.
Оказалось, что от огня броненосцев пострадали английские траулеры: «Крейн» затонул, «Молмейн», «Мино», «Снайп», «Гулль» и «Маджестик» получили повреждения, один рыбак погиб, шестеро были ранены. А дальше началось вообще нечто странное. Агентство Рейтер поспешило опубликовать статью своего репортера, который утром по свежим следам записал рассказ капитана траулера «Молмейн». По его словам, инцидент начался так: «В то время как рыбаки смотрели на эскадру, внезапно засветились электрические прожекторы. Рыбаки увидели, как приблизились суда, показавшиеся им миноносками, как они подошли к „Молмейн“ как будто для того, чтобы при тать к нему. Затем миноноски соединились с эскадрой (!!!), которая вслед за этим открыла огонь».
Но более всего английские газетчики возмущались поведением русского миноносца, который «до утра оставался на месте столкновения, но не оказал никакой помощи пострадавшим». Узнав об этом, Рожественский немедленно отправил через русского военного атташе в Лондоне заявление для печати. В нем четко указывалось, что «случай в Немецком (Северном) море был вызван двумя миноносцами, шедшими в атаку без огней под прикрытием темноты на головной корабль отряда. Когда отряд стал светить боевыми фонарями (прожекторами) и открыл огонь, тогда обнаружено было присутствие нескольких малых паровых судов, похожих на рыболовные паровые боты. Отряд старался щадить эти боты и тотчас прекратил огонь, когда миноносцы были потеряны из виду. Английская пресса возмущена тем, что эскадренный миноносец, оставленный до утра на месте происшествия, не подавал помощи пострадавшим. При отряде не было ни одного миноносца и никто на месте происшествия не был оставлен, следовательно, оставался до утра при мелких паровых судах тот из двух миноносцев, который не был утоплен, а лишь поврежден».