Появилась «Газета», изобретение Теофраста Ренодо. Процветало книгопечатание. В столице и провинции зачитывались историческими вычурными романами Кальпренеда и утонченно-изысканными — Мадлен де Скюдери. В лавках Дворца правосудия можно было купить книгу Шарля Сореля «Правдивое комическое жизнеописание Франсиона», где, в отличие от творений предыдущих вышеупомянутых авторов, читатель находил правдивые картины окружающей его тогдашней жизни. Здесь же продавались сборники поэтов и написанные на латыни научные и философские трактаты. Бойко шла торговля и у букинистов на Новом мосту — самом старом в Париже, построенном в 1578 году. В то время это было, пожалуй, самое людное место французской столицы.
С утра до вечера здесь не затихали гвалт и гомон, не смолкали смех и крики. Возгласы торговцев смешивались с голосами певцов-поэтов, песенки которых, рожденные тут же, потом распевал весь город. В пестрой толпе степенно вышагивали буржуа в скромных, добротных сюртуках; словно залетные райские птички мелькали аристократы в камзолах из итальянского шелка и парчи, в шляпах с белыми перьями, шелковых чулках и лакированных туфлях; дворяне победнее — в голландском полотне и наваксенных башмаках; щеголи — в кружевах, которым не было цены (воры ловко срезали их), и перчатках с длинной бахромой на отворотах. Самые же заядлые модники, к всеобщему удивлению, появлялись в сапогах — необходимом атрибуте костюма для верховой езды. Впрочем, многие из них лишь делали вид, будто только что спешились и за углом лакей сторожит их скакуна. На самом деле далеко не все из них могли позволить себе иметь верховую лошадь.
Случалось, что даже «мехоносцы» — судьи и профессора в мантиях, подбитых мехом, появлялись в толпе на Новом мосту.
Тут же сновали подозрительные субъекты, мошенники и проходимцы, шарлатаны и зубодеры, лекари и цирюльники — мастера на все руки, всегда готовые погадать, предсказать судьбу, выступить в роли хирурга. Комедианты разыгрывали нехитрые сценки, укротители змей демонстрировали своих питомцев, в толпе вертелись воришки.
Частенько в шумной толчее на мосту мелькал и пестрый костюм Сирано. Он любил шутки и зубоскальство площадных фарсеров и нередко посещал их представления. Самым известным из них был некий Жан Бриош — фокусник, комедиант и кукольник, вечно скитающийся со своим легким театриком по ярмаркам. Публика с удовольствием посещала его представления, густо сдобренные солеными остротами и не очень разборчивыми шутками. Популярность этого актера особенно возросла с тех пор, как, обвиненный в колдовстве, арестованный и посаженный в тюрьму, он сумел вырваться на свободу. В те времена это было все равно что вернуться из преисподней. Удалось ему это, видимо, не без помощи знаменитого остроумия и находчивости, которые снискали кукольнику симпатии зрителей.
Гордостью театра Бриоша была ученая обезьяна Фаготэн — любимица публики, непосредственная и притягательная реклама кукольного театра. В мушкетерский шляпе с развевающимся плюмажем, облаченная в пестрое тряпье, она обычно восседала на высоких подмостках и воинственно размахивала старинным заржавевшим мечом.
Однажды ужимки ученой обезьяны привлекли внимание Сирано. Вместе с зеваками, толпившимися у театра Бриоша, он наблюдал за ее гримасами. Смеялся. До того момента, пока Фаготэн не стал, как это часто делают обезьяны, корчить рожи. И тут случайно наткнулся на свой обезьяний нос и начал энергично мять его, как бы стараясь оторвать.
Самолюбивый и мнительный Сирано усмотрел в этом жесте обезьяны умышленное оскорбление: намек на его уродство — и решил, что обезьяну подбил на это ее хозяин, будто бы таивший против него злые умыслы.
Кровь ударила в голову Сирано. Не раздумывая, он выхватил шпагу и замахнулся на Фаготэна. И тут произошло то, о чем позже, потешаясь, долго рассказывали и писали.
Обезьяна, усмотрев в движении Сирано для себя угрозу и сообразив, что она тоже вооружена, гордо и воинственно взмахнула своим ржавым клинком. Сирано воспринял это движение как откровенное желание вступить с ним в бой. Разъяренный, он сделал выпад и убил бедную обезьяну на месте.
Историю эту, довольно скандальную, обычно приводят в качестве примера того, до чего обидчив и болезненно самолюбив был Сирано де Бержерак.
Одни обсуждали этот случай с негодованием, другие смеялись. Сам же виновник отнесся к нему весьма серьезно. Значение, которое он придавал своей знаменитой «дуэли» с обезьяной, видно по его письменному свидетельству в связи с этим делом.