Нееврей Валаам мог бы стать одним из величайших Божьих пророков. Считалось, что его проклятие обладает весьма сокрушительной силой. Но вместо того чтобы преподнести свой дар на службу человечеству, Валаам продал его тем, кто больше заплатит.
Царь моавитян Валак испугался идущих через пустыню израильтян и послал пророку щедрые дары, чтобы тот проклял израильтян. Честно отрабатывая гонорар, пророк выехал на следующее же утро. По дороге его ослица увидела «ангела Господня, стоящего на дороге с обнаженным мечом в руке», и прижалась к ограде. Рассерженный Валаам стал бить ее. Когда ослица попыталась продолжить свой путь, ангел вновь встал перед ней, пока наконец животное не легло на землю. Валаам снова принялся лупить ослицу.
Тут и последовал самый, если вдуматься, жуткий диалог в Библии: «отверз Господь уста ослицы, и сказала она Валааму: «Что сделала я тебе, что ты бил меня уже три раза?»
После краткой беседы пророка с бедным животным глаза Валаама открылись, и он увидел ангела, стоявшего перед ним с обнаженным мечом. Ангел упрекнул пророка за то, что тот бил свою ослицу, и пророк — понимая, как сильно Всевышний противится его намерению проклясть израильтян, — пытается успокоить его: «Если это неугодно в глазах твоих, то я возвращусь». Ангел разрешает ему продолжить путь, но с условием: «Лишь то, что я говорить буду тебе, ты говори».
К концу дня царь моавитян по праву чувствовал себя обманутым. Вместо проклятий израильтянам Валаам произносил им одно благословение за другим. «Проклясть врагов моих взял я тебя, — набросился царь на пророка, — а вместо этого благословляешь их». Но все напрасно: «Не видел я нечестия в Иакове, — пояснил пророк, — и не усмотрел зла в Израиле» (напомним, несмотря на неприкрытую агрессию с их стороны — бравые ребята всего-то лишь отвоевывали себе жизненное пространство).
Ну а как же ослица? — спросите вы. Можно было бы ожидать, что смышленому животному не придется более работать. Отныне ей предстоит валяться на златотканых подушках и трескать чистый ячмень, время от времени рассуждая о судьбах мира, а покорные писцы внимали бы ей с благоговением… Н-да, только на одном туризме тогдашним иудеям удалось бы получить немалые деньги. Они, возможно, и по сей день показывали бы эту историческую конюшню, если бы…
Увы, несмотря на все ожидания современников, история с говорящей ослицей не имела продолжения — предание гласит, что она умерла тотчас после этого случая, чтобы люди не говорили: «Вот животное, которое говорило», и не сделали ее объектом своего поклонения.
Однако нам известно, что с давних пор гадание по ослиной челюсти является одним из самых популярных на Востоке и считается одним из самых достоверных.
Давид Псалмопевец
Давид был младшим сыном Иессея и происходил из колена Иудина. Он был белокур, с красивыми глазами и приятным лицом; был ловок и отважен, имел кроткое и доброе сердце и славился хорошей игрой на гуслях.
Тем временем царь Саул предался жестокой меланхолии (по Библии, «Дух Божий оставил его»), на него часто нападали тоска и уныние, он сделался мрачен и жесток от действия припадков мизантропии. Ему советовали развлекать себя музыкой и указали на Давида как на искусного музыканта. Давид был призван во дворец, и когда он приходил и играл на гуслях, Саулу становилось лучше, «злой дух отступал от него».
Затем произошла памятная стычка с филистимлянами. Оба войска стояли друг против друга, не решаясь напасть. Тогда из стана филистимлян выступил великан Голиаф, предложив евреям помериться силами в поединке. Сорок дней кряду Голиаф выходил перед своим войском и смеялся над евреями. Никто не мог даже пискнуть что-нибудь против него. Царь Саул обещал большую награду тому, кто победит Голиафа, но смельчаков не находилось.
В это время в стан еврейский пришел Давид навестить своих старших братьев и принес им пищу от отца. Услышав хвастливую брань Голиафа, Давид вызвался сразиться с ним и просил царя разрешить ему. Но Саул сказал ему: «Ты еще молод, а он силен и с малолетства привык к войне».
Интересен ответ Давида: «Когда я пас овец у отца своего, то случалось, что приходил лев или медведь и уносил овцу из стада; я догонял его и вырывал из пасти овцу, а если он бросался на меня, то я умерщвлял его. Если Господь прежде спасал меня от льва и медведя, то спасет и теперь от этого филистимлянина».
(Таким образом, не права традиция, рисующая Давида кротким пастушком, а его победу над Голиафом чуть ли не чудом Божьим. На самом деле это был смелый и ловкий охотник на львов и медведей, так что его схватка с Голиафом была битвой ловкости против силы).