Из всего вышеизложенного понятно, откуда взялись многочисленные предания и истории о привидениях и призраках, разгуливающих по подземельям дворцов, замков и монастырей: старые стены трескались, в нишах находили кости, часто в цепях, остальное уже додумывали человеческая фантазия и страх. Мне известна в Москве одна старинная усадьба, где лет двадцать-тридцать назад в стене обнаружили женские кости и башмаки — все, что не истлело. История их обнаружения тем более странна и необычна, что человек, передавший ее, — скептик чрезвычайный и на мир смотрит через призму физического факультета, который и окончил. Наконец, он главное действующее лицо в ней и вспомнил, только когда я рассказал ему о детинцах на детских костях.
«Я работал в управлении делами, директором которого был мой дядя со стороны матери, но это особенно не афишировали: такие времена были. Однажды вечером понадобилась ему справка, а она лежала у меня в сейфе, в министерстве, и ключ был у меня. Делать нечего, поехал. Зимний вечер, снег, вьюга. Приезжаю. Конечно, некоторый переполох. Сторож у нас был старый и после семи вечера всегда находился в подпитии. Фамилия его Шмулев. Он засуетился, включил фонарь, чтобы не включать общий рубильник и не отключать сигнализацию, и мы отправились на второй этаж. Лестница огромная, темно, в окна вьюга стучит, стекла звенят. Но на нервы мне ото не действовало. Шмулев отпирает одну дверь, другую.
Когда мы входили в мой кабинет, то увидели, что кто-то как бы серый выходит в противоположную дверь. Я решил, что это тень от фонаря. Даже не вздрогнул, а подошел к сейфу, присел и говорю:
— Шмулев, посвети сюда.
Едва я присел и воцарилась тишина, как совершенно явственно послышались в соседней комнате шаги.
— Шмулев, — говорю, — там кто-то есть.
— Нет, никого нет.
Наверное, ветер, думаю. Нашел бумаги, запер сейф, только хотел встать, слышу, что там не только шаги, а и стулом кто-то двигает.
— Шмулев, разве ты не слышишь?
— Слышу, — отвечает. — Ну что, пойдемте?
— Как так? Посмотрим.
Туг он скорчил недовольное лицо.
— А ну ее. Чего смотреть? Нехай ее.
— Ты про кого?
— Да про бабу, что тут ходит.
— Что ты несешь? Какая баба? Гони ее вон!
Он вытянул шею и повел носом.
— Как ее выгонишь, коли она не живая?
— Ну-у, опять нализался!
— А вы спросите других сторожей. Как девять часов ударит, так и пошла стучать по всем кабинетам… И ребеночек на руках.
Меня взбесила эта глупость.
— Идем!
И опять, едва мы вошли в соседнюю комнату, я увидел, как кто-то промелькнул к двери и скорыми шагами направился туда. Сзади ковылял Шмулев и все твердил:
— Оставьте вы ее, товарищ начальник, ну зачем вам?
В третьем кабинете я уже ясно видел, как между столов, торопясь и кутаясь, шла невысокая худенькая бабенка в платке на голове, в кофте, с чем-то, завернутым в одеяло.
— Что тебе надо? Пошла вон! — крикнул я.
Она на секунду остановилась, испуганно оглянулась и затем, быстро семеня ногами, пошла по коридору. Я за ней.
— Стой! Кто ты? Как попала сюда?
Но она не оборачивалась, не останавливалась. Я решил догнать ее во что бы то ни стало, завести ее в тупик. Но тут-то и произошел казус. Она, очевидно, прошла сквозь запертые двери, и я остался ни с чем, хотя почти уже дотрагивался до ее плеча. Холодный пот выступил на моем лбу, я растерянно взглянул на Шмулева.
— Ну? — сказал он совсем хмуро. — Взяли? Охота вам со всякой, можно сказать, мерзостью возиться.
— Шмулев, да что же это? — спросил я. — Ты ее часто видишь?
—А кто не видит? Все сторожа видят, в хозяйственной службе видят, когда спирта обопьются и ночуют. Она у них по коридору ходит, она и теперь там…
Я прошел в комнату сторожей и жадно выпил два стакана воды. Второй сторож насупившись писал что-то в книге дежурств или в моем присутствии делал вид, что работает.
— Мы опять ее видели, — сообщил Шмулев.
— То-то я смотрю, как вы воду лакаете, — сказал мне вто
рой сторож. — А нам каково? На прошлой неделе она заявилась сюда, прямо в дежурку, с младенцем. Никифоров так и грянулся. и**
— С этим надо разобраться, — решил я.
— А как вы разберетесь? Ходит видение из загробного мира, нас смущает. Что ж тут поделать? Разве молебен отслужить, да не позволят. Но в таких случаях и молебен не помогает: это ведь не наваждение, а самый натуральный покойник.
— Нет, надо разобраться, — настаивал я.
— Очень обяжете. Ато дежурить невозможно без бутылки…
Министерство наше расположено в старинной городской
усадьбе, образующей флигелями полукруг, с большим внутренним двором. Подвал как будто был еще древнее. Только этот факт и заставил меня отнестись к происшествию более серьезно. Но когда полчаса спустя я рассказал о пережитом в квартире дяди, где собрались и другие начальники, так как в любой момент их могли вызвать «на ковер», мне не поверили, даже подняли на смех. Тогда я предложил всем пойти ночью в министерство и убедиться. Среди хохота и шуток все согласились и даже заключили пари. Определен был и день.
Я предварительно собрал сведения, где по преимуществу появляется это странное существо. Оказалось, что чаще всего оно блуждало по длинному коридору, вдоль которого располагались хозяйственные службы. Если кто-то показывался в коридоре, баба ждала его приближения, качая ребенка, а затем уходила всегда в одну и туже сторону: откуда пришла. Собралось нас пять человек, желающих изловить призрак, все — коммунисты. И два сторожа.
В десять вечера мы сели в одной из комнат отдела снабжения, достали карты и начали писать «пулю». Уже одно это обстоятельство показывает, насколько серьезно мы отнеслись к появлению тени. Немало было смеха и по поводу охотничьего ножа, который я захватил: говорили, что в моей должности надо ходить с плеткой, что советнику по дореволюционной иерархии тем более прилично сражаться с бабами, которые привечают сторожей и хозяйственных забулдыг. Впрочем, на нашем столе тоже стояли коньяк и закуски. Словом, было очень весело до той минуты, когда Шмулев, стоявший у двери, шепнул:
— Идет!
Карты выпали из наших рук. Все побледнели. Я схватился за нож, сторожа включили фонари. Сердце колотилось как барабанная дробь. Мерный стук шагов раздавался явственно и гулко по пустому коридору. Шмулев повернулся ко мне и сказал:
— Ну?!
Я распахнул дверь и вышел в коридор. Она была возле меня и при моем появлении сразу остановилась. Свет фонаря падал на ее старый вылинявший платок. На руках ее что-то шевелилось, завернутое в тряпки. Она смотрела на меня исподлобья, черты лица точно колыхались* то расплывались, то проступали ясно… Наконец я овладел собой и сделал шаг к ней. Она быстро повернулась и пошла прочь.
— Свети! — крикнул я и кинулся за ней.
Но и она побежала. Свет прыгал вокруг меня и изредка освещал ее спину. Ноги ее шлепали быстро, стуча башмаками. Ноги были без чулок, худые, посиневшие, а башмаки свободно хлябали на них. Я даже видел ее крупную пятку ..
Она выскочила на черную лестницу и стала спускаться. Удивительно, как она не теряла обувь, прыгая через две ступеньки. Один пролет, второй. Она бежит все дальше, мы задыхаемся, но бежим: нельзя же терять ее из вида Я опережаю всех и все еще вижу ее. Последний поворот, и я наткнулся на какую-то дверь — дальше хода нет Подбегает Шмулев с фонарем. Это дверь в подвал, объясняет он. Вокруг голые стены, в углу —транспаранты, на двери — амбарный замок. Мы столпились. Что делать? Послали за ключом.
Шмулев бегал за ним минут десять, еще повозились, чтобы открыть тугой замок. Наконец дверь пустила.