Ее смущение и неспособность к исполнению публичных обязанностей были заметны всем, и особенно — проницательным придворным дамам. Все в характере новой императрицы почему-то оборачивали против нее: скрытность и замкнутость объявили высокомерием и черствостью, обширные познания — заумью, а нежелание поддерживать дворцовые сплетни — излишней надменностью.
В общем, расположение двора ей завоевать не удалось.
Александра плохо говорила по-русски и делала много ошибок во французском произношении — ее родными языками были английский и немецкий, и она, не понимая хитросплетений дворцовых интриг, делала много ошибок еще и из-за плохого знания языка.
Статус императрицы не позволял ей делать первый шаг к примирению или запросто пригласить к себе симпатичных ей персон.
Александра обладала тонкой интуицией, и скоро она почувствовала, что в светских кругах столицы ей не удалось завоевать популярность. Но вместо того, чтобы бороться и попытаться переломить ситуацию, она замкнулась и целиком посвятила себя семье. Постоянные беременности, болезни, связанные с тяжелыми родами, воспитание малышек, которых она не доверяла никому, — все это еще дальше отдаляло ее не только от столичного общества, но даже от членов императорской фамилии.
Всей семьей они переехали в Царское Село: Алиса, Николай (он тоже предпочитал тихую жизнь в семейном кругу) и четыре цесаревны — Ольга, Татьяна, Мария. Анастасия. Они любили друг друга и обожали мать, им нравились белые платья и жемчужные бусы, пьесы Мольера и романы Вальтера Скотта.
Александра воспитывала своих девочек в строгом духе: они жили по двое в комнате, спали на жестких «походных» кроватях с плоскими подушками. Утром — холодный душ, вечером — теплая ванна. Обязательным было чтение вслух Библии и соблюдение всех обязательных церковных обрядов…
Александра Федоровна писала в своем дневнике: «…важный элемент семейной жизни — это отношения любви друг к другу; не просто любовь, а культивированная любовь в повседневной жизни семьи, выражение любви в словах и поступках. Дети должны учиться самоотречению. Они не смогут иметь все, что им хочется. Они должны учиться отказываться от собственных желаний ради других людей. В каждом доме бывают свои испытания, но в истинном доме царит мир, который не нарушить земным бурям. Дом — это место тепла и нежности. Говорить в доме надо с любовью».
Даже по этим скупым строчкам видно, с каким благоговением относилась Александра Федоровна к семье, детям.
Она очень любила своего Ники и через много лет супружества относилась к нему как влюбленная девушка: «Мой любимый! — писала она в августе 1902 года, — Какую глубокую радость сегодня утром доставило мне твое письмо. От всего сердца благодарю тебя за него. Да, милый, действительно, это расставание было одним из самых тяжелых, но каждый день снова приближает нашу встречу. Твои дорогие письма и телеграммы я положила на твою кровать, так что, когда я ночью просыпаюсь, могу потрогать что-то твое. Ты мой любимый, мое сокровище, радость моего сердца.
Чтобы дети не шумели, я с нами играю: они что-то задумывают, а я отгадываю. Ольга (старшая дочь) всегда думает о солнце, облаках, небе, дожде am о чем-нибудь небесном, объясняя мне, что она счастлива, когда думает об этом…
Да благословит и хранит тебя Бог».
Будь она простой женщиной, она была бы счастлива и покойна, но корона императрицы оказалась слишком тяжела для нее…
А столичный бомонд не в силах смириться с тем, что материнские обязанности для Александры важнее светских развлечений, балов и маскарадов, потихоньку, шепотком, разносил про нее сплетни. Про то, что она управляет мягким Николаем, что религиозна до фанатизма, до мистики, что у нее есть любовники — «да тот же граф Орлов».
Отголоски этих слухов доходили до Александры, но она не считала нужным с ними бороться и натянуто улыбалась на официальных приемах тем, кто их распускал.
Особенно ранило ее то, что она никак не могла подарить Николаю наследника, будущего монарха — ведь трон в России передавался только по мужской линии. И нетрудно представить себе эту трагедию — трагедию матери и трагедию императрицы, когда она узнала, что ее долгожданный сын неизлечимо болен гемофилией (несворачиваемостью крови) — страшной болезнью, при которой малейший ушиб или порез мог стать причиной смерти. И виновата в этом была она, мать, ведь эта болезнь передавалась женщинами, но страдали от нее мужчины.