Споры по этому вопросу продолжаются среди ученых уже давно. Вот, что пишет об этом историк Николай Крадин, автор книги «Империя хунну»: «Традиционная историография уводит начальные этапы истории хунну во II тысячелетие до нашей эры, отождествляя их с народами «жун» и «ди», проживавшими к Северу от китайцев, начиная с эпох Шан и Инь. Однако в последнее время ряд ученых подверг сомнению достоверность летописных текстов, относящихся к доханьской истории хунну. Также нет единства и в вопросе предков хунну. Одни исследователи видели истоки хуннскойкультуры в населении, оставившем так называемые «плиточные могилы» на территории Монголии и Забайкалья (Гумилев, Сосновский, Сэр-Оджав). Другие авторы усматривают черты протохуннской культуры в ряде «скифо-сибирских» памятников Саяно-Алтая и Казахстана (Полосьмак, Заднепровский). Наконец, третья группа ученых связывает истоки хуннской культуры с так называемыми культурами «ордосских бронз», складывающимися примерно с XIII века до нашей эры (Вареное, Комиссаров, Коновалов, Миняев, многие китайские археологи)»{114}.
Таким образом, к настоящему времени среди ученых имеется, по меньшей мере, четыре различных подхода к происхождению этих восточных кочевников. Поначалу, опираясь на мнение древнекитайских историков, их полагали потомками европеоидных завоевателей Поднебесной, тех самых «жунов» или «ди». После выхода трилогии Льва Гумилева большинство российских историков, вслед за этим авторитетным специалистом, стали искать корни хунну за Байкалом, среди коренных народов Восточной Сибири{57}. Речь идет о так называемой «культуре плиточных могил», оставленной племенами таежных охотников на зверя. В антропологическом плане это были ярко выраженные сибирские монголоиды, внешностью напоминающие бурятов, тунгусов или эвенков, то есть низкорослые, с плоскими и широкими лицами, круглыми головами, очень узкими глазами и приплюснутыми носами. По уровню развития люди этой культуры пребывали в дремучем каменном веке.
В начале 90-х годов новосибирская исследовательница Наталья Полосьмак попыталась отыскать новые пути решения проблемы происхождения хунну. С ее точки зрения, истоки данного этноса уходят в казахские степи и алтайские нагорья. Хунну, по мнению этой исследовательницы и ее единомышленников, являлись ближайшими родственниками скифов и сарматов{162}.
Кроме того, многие российские и китайские ученые видят истоки общности этих кочевников в культуре «ордосских бронз». Ордос — это плато в Северном Китае, на границе пустыни Гоби. А какие там были «бронзы», нам расскажет монгольский историк Цултэм из Улан-Батора: «Ученые монголоведы полагают, что вторая половина II тысячелетия до нашей эры отмечена в Монголии как период высокого развития металлоплавления и появления знаменитого карасукского стиля в искусстве, о чем свидетельствуют изображения скульптурных голов диких животных с длинными ушами, большими глазами, огромными рогами на бронзовых ножах, кинжалах, шильях, навершиях и других предметах. Центром распространения и производства карасукских бронз были Монголия и Ордос»{206}.
Понятно, что «ордосские бронзы» — всего лишь иное имя той же карасукской культуры. Находки вещей этой уникальной археологической общности обнаружены на огромной территории: от Западного Китая и Восточного Казахстана до Алтая и Прибайкалья. То есть точно там же, где летописи Поднебесной чуть позже отметят бытование северокитайских кочевников — хунну. Может быть, карасукцы и есть протохунну? Китайские археологи, например, смело именуют «хуннскими» многочисленные карасукские наскальные изображения колесниц в Монголии и Синьцзяне (Западном Китае). Если так, то хуннская цивилизация на самых своих ранних этапах должна быть отнесена вовсе не к миру таежных охотников каменного века, а, напротив, к белокожим индоевропейским завоевателям на боевых колесницах. Подобную точку зрения давно отстаивают западные ученые. Известный американский исследователь Мак-Говерн категорически утверждает, что хунны — не кто иные, как потомки европеоидных жунов и ди. Классик отечественной истории Лев Гумилев с ним решительно не согласен. Сопоставление «жунов» и «хунну» в некоторых китайских летописях он объясняет «опиской» древних авторов{57}.