Гумилев удивляется тому обстоятельству, что соседи не заимствовали их тактику. Но, во-первых, все произошло слишком быстро для того, чтобы какое-либо из окружающих племен смогло бы перевооружиться и обучить своих воинов новому способу ведения битвы. А во-вторых, нельзя сказать, что оружие гуннов, их воинское искусство были намного совершенней, чем у тех, с кем довелось им сражаться.
Напротив, в целом, они были дикарями во всем, включая вооружение. Если их соседи, сарматы или готы, вступали в битву в кольчужных доспехах, со шлемами и щитами, то гунны покрывали свои тела лишь звериными шкурами. И дело не столько в совершенности их оружия, сколько в том, что оно оказалась чрезвычайно эффективным в борьбе именно против соседей.
Как бы это проще объяснить? Знаете детскую игру — «камень, ножницы, бумага»? Сам по себе любой из этих символов не лучше остальных и может проиграть. Но в определенном сочетании он превосходит другие. «Бумага» накрывает «камень», «ножницы» режут бумагу. Примерно то же самое происходит и в столкновении меж собой различных воинских тактик. Вариант «конный лучник» вовсе не идеален. Но оказался чрезвычайно удобен в войне как с сарматами, так и с готами.
Посмотрим, что произошло при встрече гуннской орды с сарматскими племенами Причерноморья. Хотя легендарные потомки амазонок и скифов и дробились на многочисленные народы, наиболее воинственные из них, покорившие к этому времени прочих, звались аланами. Они и приняли на себя первый удар гуннской орды. «Аланов, хотя и равных им в бою, но отличных от них общей человечностью, образом жизни и наружным видом, они также подчинили себе, обессилив частыми стычками», — сообщает Аммиан Марцеллин{7}. В этих трех словах: «обессилив частыми стычками», показавшихся Гумилеву полной «чушью», между тем заключена вся суть стратегии гуннов.
Аланы, как и их предшественники сарматы, — великолепные конные бойцы. Одетые в доспехи и вооруженные длинными копьями, они воевали сомкнутым строем, устремляясь на врага единой вытянутой линией по команде своих предводителей. Помимо физической силы удара тяжеловооруженной конной лавы, враг Испытывал глубокий психологический шок: вид несущейся лавины коней, грохот тысяч копыт, оскаленные морды лошадей, крики всадников и их воздетое и нацеленное оружие могли повергнуть в ужас почти любого противника.
Недаром во всех древних уставах пехоте категорически запрещалось поворачивать вспять и спасаться от кавалерии бегством. Оставшись в строю, ратник, особенно копьеносец, мог выиграть сражение, бегство же означало неминуемую гибель. Устрашить противника были призваны и необычные штандарты — развевающиеся на ветру изображения драконов, которые сарматскому войску заменяли знамена.
Римляне впервые увидели этих летящих над войском крылатых змеев во втором веке нашей эры, когда новые племена сменили скифов на просторах Причерноморья, и были очень поражены новшеством. Вот что пишет в своей «Тактике» (137 год) Квинт Флавий Арриан: «Скифские (здесь в смысле — сарматские) военныезначки представляют собой драконов, развевающихся на шестах соразмерной длины. Они сшиваются из цветных лоскутьев, причем головы и все тело делаются наподобие змеиных, как можно представить страшнее. Выдумка состоит в следующем. Когда кони стоят смирно, видишь только разноцветные лоскутья, свешивающиеся вниз, но при движении они от ветра надуваются так, что делаются очень похожими на названных животных и при быстром движении даже издают свист от сильного дуновения, проходящего сквозь них»{11}.
Нельзя не увидеть в этих летящих по ветру сарматских драконах почти точную копию тех воздушных змеев, которые были изобретены в Китае и до сих пор радуют жителей этой страны. Тем более что и отлитые в металле изображения этих сказочных чудовищ, в изобилии обнаруженные археологами на территории Средней Азии, также выполнены в стилистике, близкой Поднебесной. Но откуда у кочевников азиатских пустынь и степей могли появиться дальневосточные художественные традиции? Не говоря уже о китайской технике воздушных змеев? Впрочем, оставим пока этот вопрос без ответа, вернемся к сарматскому войску.