– Мы чуть не утонули тогда, – напомнила я. – Странно было бы в той ситуации настаивать на формальностях. К тому же, если у Морнадея на уме был какой-то злой умысел, зачем он вообще вмешался?
– Чтобы не дать твоему дяде уговорить тебя уехать с ним.
– Какая нелепость! Я подозреваю Морнадея в преступных намерениях не больше, чем тебя, – сказала я с некоторым раздражением.
– Ты не можешь отвергнуть теорию только потому, что она не вписывается в твои убеждения, – напомнил он мне. – Это плохая наука.
– Это вообще не наука, а нечто совершенно иное. Ты все еще не объяснил, как Морнадей вовлечен во всю эту историю, если он не детектив из Скотланд-Ярда. Какая у него цель?
Он пожал плечами.
– Заполучить себе прежде никому не известную дочь принца Уэльского.
– Да как он вообще узнал о моем существовании? На кого он работает?
– Бритва Оккама, – сказал он. – Самое простое объяснение является наиболее вероятным. Если лишь несколько человек знали о твоем существовании и почти все они уже мертвы, значит, логично предположить, что ему сказал тот, кто пока еще жив.
– Мой отец. Думаешь, отец послал Морнадея по моему следу? Считаешь, что и Макса приказал убить он?
– Не знаю.
Он нахмурил брови, и я все-таки поборола в себе желание запустить в него чем-то тяжелым.
– Ты серьезно размышляешь над возможностью того, что принц Уэльский, увлеченный картежник, охотник на фазанов, этакий светский повеса, придумал коварный план, чтобы убить старинного друга своего отца и достать меня хоть из-под земли?
– Старинного друга своего отца, – сказал Стокер, повторив мои слова, будто пробуя их на язык. – Я не думал об этом в таком ключе, но ты права. Именно к Максу он обратился, когда ему нужен был свидетель на свадьбе с Лили. И, несомненно, именно Макс клал деньги (деньги принца) на счет сестрам Харботтл на твое содержание.
– Видишь? Стал бы человек убивать друга семьи, который так много сделал для него? – спросила я.
– Думаю, тем больше у него было поводов для убийства, – последовал ответ.
Глава двадцать седьмая
Через некоторое время холодный ветер, дувший с Темзы, прогнал нас с башни, и мы пошли вдоль внешних стен, медленно прогуливаясь среди построек и укреплений Тауэра. Посетителей в тот день было много, и мы пробирались мимо групп весело болтающих немцев, итальянцев и французов с путеводителями в руках, указывающих на те или иные достопримечательности.
– Не повезло им, ведь зверинец уже отсюда вывезли, – сказал Стокер. – Должно быть, интересный был опыт – стоять здесь и слушать львиное рычание.
– Им здесь было не место, – возразила я. – Их вообще не стоило привозить в эту страну.
Он приподнял бровь.
– А чем это, по-твоему, отличается от того, что делаем мы как натуралисты?
– Мы сохраняем природное достоинство животных, – ответила я, – изучаем их во имя научных достижений. А существа, которых держали здесь, были всего лишь трофеями, бальзамом на королевское самомнение.
– Да, королевское самомнение нужно обильно сдабривать бальзамом, – напомнил он мне. – А мы с тобой так и не решили окончательно, кто же строит тебе козни.
– Не королевская семья, в этом я уверена, несмотря на твои туманные намеки на моего отца, – начала я. – Но могу допустить, что у нее есть приспешники, высокопоставленные люди, готовые закрыть глаза на мокрое дельце, если это поможет сохранить монархию.
– Значит, вполне вероятно, кто-то из придворных. И как сюда вписывается Морнадей?
Я задумалась.
– Может быть, он частный детектив, а возможно, именно тот, за кого себя выдает: инспектор из Скотланд-Ярда. Тогда положение обязывает его волей-неволей быть марионеткой в руках любого высокопоставленного кукловода, который дергает за ниточки. Он утверждает, что его начальник в Скотланд-Ярде поручил ему следить за нашими действиями, может быть, даже приказал нас арестовать. Он отказался, потому что считает, что я не представляю угрозы, но его начальство этим не удовлетворилось. И он разрывается между тем, к чему его обязывает долг, и собственными инстинктами. И в такой ситуации он совершает единственно возможный поступок: предупреждает нас и просит уехать. Ему может слегка достаться за плохую работу, но это не приведет его к краху. А мы сумеем спастись из тисков каких-то сил в Скотланд-Ярде, что работают против нас.
– Не «каких-то сил», – хмуро поправил меня Стокер. – В Скотланд-Ярде есть только одно подразделение, которое может заниматься скандалом в королевской семье, – это Особый отдел.