К сожалению, мой мозг оказался на этот счет совершенно иного мнения, и множество интересных мыслей о мистере Стокере и его природе не давало мне уснуть. Какое-то время я развлекала себя размышлением о его мускулатуре и интригующих татуировках, но так как это не позволяло мне расслабиться, я принялась думать на другие темы. Кажется, мистер Стокер тоже не мог успокоиться: он несколько раз ворочался с боку на бок, сотрясая этими движениями весь фургон.
– Почему вы не спали в кровати шесть месяцев? – спросила я.
– Потому что я продал ее, чтобы платить за еду, – пробормотал он сонным голосом.
– Дурацкая экономия, – заметила я. – Человек не может работать в полную силу, когда он лишен нормального отдыха.
– Но он не может нормально отдыхать, если его кровать увезли судебные приставы, потому что он не работал, – парировал Стокер.
– Это верно. Значит, вы не получите вознаграждения от лорда Розморрана, раз не успели доделать слона?
Он застонал.
– Да будь все проклято, я даже не успел об этом подумать!
– Сожалею, что пришлось указать вам на это. Может быть, он войдет в положение, если все ему объяснить.
Он горько рассмеялся.
– Что объяснить? Что мой наставник умер, и я вынужден был похитить его убийцу?
– Тише, тише. Я не убийца. Более того, думаю, что и вы это знаете.
– Мне пришло в голову, что ты могла как-то выскользнуть из моей мастерской, пока я спал, и провернуть это дело. Почему ты так уверена, что я считаю тебя невиновной?
– Только невообразимо глупый человек может поставить себя в такое уязвимое положение: находиться рядом с женщиной, которую он считает способной на хладнокровное убийство, – резонно заметила я и дотронулась кончиком пальца до его лодыжки. Он подскочил, опять сотрясая весь фургон. Бог весть что могли подумать об этом остальные жители лагеря, наверное, они относили эту тряску фургона к рьяному исполнению супружеского долга.
Он глубоко вздохнул.
– Прекрасно: ты не убивала Макса. Но это не означает, что с тебя можно снять все подозрения.
Теперь была моя очередь вздыхать.
– От вашей смены настроений и у дервиша голова закружится. То вы хотите быть рациональным, а то вдруг убеждаете себя, что я преступница. Но я понимаю ваши сомнения. Вы не знаете меня достаточно, чтобы понять: я именно такая, какой кажусь. Я лепидоптеролог, питаю слабость к красивым мужчинам, а в остальном живу совершенно непримечательной жизнью. То, кем я кажусь, – именно то, кем я и являюсь. У меня нет защитного окраса, мистер Стокер. Вы должны поверить, что я говорю искренне, – я сделаю все, что в моих силах, чтобы очистить свое имя.
Он снова застонал.
– Именно этого я и боюсь.
Мы немного помолчали; вдалеке слышалось уханье совы.
– Мне очень жаль барона.
Он что-то пробурчал.
– Засыпай, Вероника. А если будешь храпеть, я привяжу к твоей шее колокольчик и вышвырну на улицу, как надоедливую кошку.
– Я не буду храпеть, – пообещала я, но он ничего не ответил: его уже сморил сон; вскоре заснула и я.
Глава десятая
Я проснулась от резкого запаха грязи, ударявшего в нос. Не требовалось богатого воображения, чтобы определить его источник. Я открыла глаза и обнаружила, что мистер Стокер спит на боку, отвернувшись от меня, а его ступни покоятся на моей подушке, всего в дюйме от моего носа.
Я сильно ущипнула его за палец, взревев от возмущения.
– Черт возьми, за что? – спросил он, тут же проснувшись и резко сев в кровати. Простыни соскользнули с него, и я намеренно позволила себе изучить его обнаженный торс, проследив путь от якоря на бицепсе до двух переплетенных змей на другом предплечье и внимательно изучив все, что между ними. Картина была восхитительная – прекрасная компенсация за вонючие ноги, сунутые мне под нос. Конечно, я не могла использовать его в своих интересах в полной мере, но имела право хотя бы поглазеть на всю эту красоту.
– Ваши ноги на моей подушке, – сообщила я ему. – Будьте так любезны убрать их, я хочу встать и заняться утренними процедурами.
– Я иду с тобой, – сказал он, отбрасывая покрывало, и я обнаружила, что он спал в брюках. Я села, не пытаясь прикрыться простыней, прекрасно осознавая, что моя сорочка кажется почти прозрачной в ярком утреннем свете. Он покраснел до кончика бороды и резко отвернулся.
– Нет, не идете. Я долго терпела ваше своевольное обращение, но именно здесь провожу черту, мистер Стокер. Я никогда прежде не мылась в присутствии мужчины и не собираюсь начинать это сегодня. У всякой дамы должна быть возможность спокойно привести себя в порядок. А теперь я возьму только то, что мне нужно для утреннего туалета, а все остальное имущество оставлю вам как свидетельство моей доброй воли. В противном случае я заверещу на весь лагерь и расскажу всем и каждому, что вы похитили меня.
– Они ни за что тебе не поверят, – сказал он, но в его голосе послышалось сомнение, и я не преминула воспользоваться своим преимуществом.
– Но они могут удивиться. И после этого инцидента профессор может решить, что от вас слишком много неудобств, и выставить нас вон. Куда вы тогда отправитесь? Вы говорили, это ваше единственное убежище.
Он уронил голову на руки.
– Почему непременно нужно спорить с утра пораньше? Я ведь даже еще не выпил чая! Как много слов…
Воспользовавшись его вялостью, я ловко перескочила через него и собрала вещи: взяла зубную щетку, мыло, полотенце, еще несколько разных вещиц и одежду. Я демонстративно оставила в комнате все остальные вещи и сумку и, завернувшись в покрывало, вышла из фургона в розовый утренний свет. Казалось невероятным, что с момента моего приезда в Лондон с бароном прошло так мало времени. И настолько же невероятным казалось то, что этот добрый пожилой джентльмен теперь мертв, – хмуро подумала я.
Гадалка любезно показала мне, где можно совершить все утренние процедуры (в лагере существовал специальный шатер для мытья, и он был милосердно пуст), и, сделав все необходимое, я вернулась в фургон через двадцать минут с двумя чашками чая. Но мистер Стокер, все еще вымотанный после беспрерывной работы над чучелом слона, снова уснул.
– Плохой из вас похититель, – мягко сказала я. Я могла бы собрать все свои вещи и к моменту его пробуждения быть уже на полпути к Кардиффу. Вместо этого я принялась за чай и книжку. Я достала из сумки свой любимый роман и была уже на середине третьей главы, когда он проснулся.
Я указала ему на чашку с чаем.
– Он уже остыл, но вам все равно следует его выпить. Он крепкий и в нем много сахара – все так, как вы любите.
Он взял чашку и сразу сделал большой глоток, а потом покосился на мою книжку.
– Что читаешь?
– «Невероятные приключения Аркадии Браун, леди-детектива. Дело номер один», – ответила я.
Он хмыкнул.
– Дешевая литература? Весь этот вздор о твоих научных взглядах, а для развлечения выбираешь это?
– Аркадия Браун – невероятно современная женщина, умная, бесстрашная и не отступает ни перед чем, – сказала я, бросив на него сердитый взгляд поверх книги. – Ее мир не ограничен условностями общества или предписаниями, касающимися ее пола. Она сама создает себе приключения и пускается в них, преодолевая все трудности, вместе со своим верным другом Гарвином. Уже несколько лет она вдохновляет меня.
Он пожал плечами.
– Она кажется смертельно скучной.
– Скучной?! Дорогой мистер Стокер, совершенно очевидно, что вы еще не имели ни с чем не сравнимого удовольствия прочитать хоть одно из ее дел, иначе бы вы знали, как далеко от истины это замечание. Достаточно пойти за ней хотя бы в одном из ее расследований, хоть раз прочитать ее возглас «Excelsior!», когда она берет свой зонт от солнца и бросается в бой, чтобы разоблачить преступника, узнать хоть немного о верности и преданности Гарвина…
Он выставил вперед руку.