– Смотри, – Август нашел возле двери холщовый мешок, – тяжелый.
Кир подошел к другу:
– Это все, что при ней было?
Он взял мешок и развязал тесемки. Внутри валялась скрученная комом одежда и обмотанный тканью сверток. Протянул руку и коснулся его пальцами. Легкая пульсация прошлась по коже. А в голове зазвучал заунывный мотив, от которого становилось холодно. Кир отдернул руку. Плохая вещь. Очень плохая вещь.
– Положите. На. Место, – усталый охрипший голос отчеканил каждое слово, каждый звук, каждую букву.
Кир обернулся и встретился взглядом с яркими зелеными глазами необыкновенного оттенка. Рыжие брови сдвинулись к тонкой переносице. Морщинка пролегла на лбу. Только сейчас Кир заметил темные круги под глазами, которые старили девушку, хотя он подозревал, что ей было не больше восемнадцати лет.
– Простите. Вы были без сознания, и я надеялся найти хоть одну подсказку, кто вы, – извинился он.
Дверь отворилась, и в залу наконец вернулся Николай. Он нес поднос с горячим чаем, а следом экономка – стопку пледов.
– Николай, – Кир сдержался от желания отчитать медлительного старика, – боюсь, одного чая мало. Принеси вино и закуску. У нашей гостьи был долгий путь.
Она неуверенно приняла плед и тихо поблагодарила служанку. Но свирепый кашель тут же попытался разорвать легкие девушки.
– Боже, дитя, откуда ты? – Август присел на диван и оперся руками на колени.
Она опасливо оглядела мужчину, но постепенно ее взгляд просветлел, и дрожащий голос поведал:
– Я – дочь графа Росса. Вивьен. А вы – граф Маврос? – Девушка умоляюще воззрилась на капитана, и тот смущенно почесал затылок.
– Ну, вообще-то меня зовут Август Нагаев, девочка. А граф – это Кир.
Вивьен ошеломленно посмотрела на Кира, и он отчетливо прочитал на ее лице ужас.
– Нет! – Она вскочила, но пошатнулась и медленно осела на диван. Лицо стало бледнее, чем раньше. – Вы не можете быть графом Мавросом. Он был другом моего отца, а вы… вы слишком молоды.
Кир сел на подлокотник кресла и скрестил на груди руки:
– К вашему сожалению, я именно он. Но, видимо, вы искали моего отца. С прискорбием сообщаю, что он погиб на войне семь лет назад.
Кир ощутил неприятное покалывание вдоль позвоночника, когда прочел на лице Вивьен отчаяние и разочарование. Вино и сыр, которые на удивление быстро принес Николай, не привели ее в чувство. Девушка потерялась внутри своего сознания.
– Нет, – Вивьен обхватила себя за плечи и стала раскачиваться, – нет, – простонала она.
Кир стиснул зубы и вскочил. Присел перед ней на корточки:
– Чем я хуже отца?
Она пришла в его дом и не нашла то, что искала, а виноват он? Кир ненавидел несправедливость, и даже жалость к гостье не подавила злость.
– Вы не понимаете, – прошептала девушка. Вдруг схватила Кира за плечи и приблизилась к его лицу. Он замер. Какие-то миллиметры разделяли его и обезумевшую от горя Вивьен. – Они убили моих родителей. Обезглавили. Граф Маврос – единственная надежда. Только он поможет мне. Пожалуйста, вы должны верить. Отведите меня к графу. – Слезы брызнули из кошачьих зеленых глаз, которые больше не блестели. В них потухла жизнь.
Девушка не понимала, что цепляется за Кира, а ее губы шевелятся отдельно от нее. Она дрожала и тихо плакала. Горе, которое она тащила на хрупких плечах всю дорогу, оказалось сильнее, и рассудок перестал воспринимать реальность.
Кир услышал позади сдавленный возглас Августа.
– Я приехала из Франции, чтобы найти графа Мавроса! Вы должны отвести меня к нему! – закричала она и кинулась на Кира.
От неожиданности он повалился на пол, увлекая Вивьен за собой. Испуганно сжал в объятиях худенькое тело девушки, которая затихла, прижимаясь к нему в немом рыдании.
– Я и есть граф, – будто оправдываясь, произнес он.
Но Вивьен только сильнее обняла его за шею, чтобы не слышать. Они лежали на полу, словно давно потерянные половинки разбитого сердца. У каждого – свое горе. У Вивьен – свежее и острое, у Кира – старое и закостеневшее, но не менее болезненное.
В висках стучали дробные слова девушки. Обезглавили. Родителей.
Кир посмотрел на Августа и в его взгляде прочел собственные мысли. Сектанты. Во имя просветления они лишали людей голов.
– Это не моя игра. Слышишь, Август! Я не собираюсь впутываться в распри Ордена и Секты.
Кир метался по кабинету, чувствуя себя диким тигром, которого заперли в своем же доме. Он определил Вивьен в спальню для гостей. Распорядился предоставить горячую ванну и покормить. И оставил. Он больше не мог выносить ее опустошенных глаз. Потому что Кир слишком хорошо помнил, как это больно – терять любимых.