Доктор Хагер вызедл охранника, чтобы отвести меня обратно з камеру, и, когда я уходила, зловеще сказал:
— Пройдет два или три месяца, прежде чем вы предстанете перед судом, миссис Шибер. Это не очень долго, поэтому я бы советовал вам подготовиться. За преступление, в кстором вы обвиняетесь, суд может вынести вам смертный приговор. До свидания, миссис Шибер.
Первые вести о Китти я получила на втором месяце своего заключения, когда меня отвели в кабинет начальника тюрьмы, где меня ожидал доктор Хагер.
— Хотите взглянуть на признание мадам Борепо? — спросил он и протянул мне пачку из пятнадцати листов.
Я просмотрела их. У меня в руках был полный отчет о нашей деятельности, и каждый пункт начинался словами: «Я признаю...» Я была потрясена. Как же Китти могла?
— Ну что, убедились? — торжествующе спросил Хагер.— Как насчет вашего признания?
Я молчала.
— Ну же, миссис Шибер. Это же глупо! Вы только вызовете гнев суда. Ведь я действую исключительно в ваших интересах.
— Ничего не имею добавить к моим прежним показаниям,— только и сказала я, и была вновь отведена в камеру.
7 марта в восемь часов утра охранник велел мне следовать за ним на суд. На лестничной клетке он остановился и, распахнув дверь еще одной камеры, прокричал:
— Номер 2017 — на суд!
Из камеры вышла Китти. Ее лицо было бледным, под глазами лежали тени, но она не выглядела сломленной ни физически, ни душевно. Увидев меня, Китти едва заметно улыбнулась и мягко сказала:
— Здравствуй, Этта.
— Молчать! — заорал охранник.— Заключенным запрещено разговаривать.
Внизу стоял зеленый фургон для перевозки заключенных. Охранник открыл дверцы, мы забрались внутрь, после чего дверцы захлопнули, фургон тронулся, и мы на короткое время остались одни.
— Как же ты могла, Этта? — укоризненно глядя на меня, проговорила Китти.— Как ты могла проявить такую слабость и рассказать все этим людям?
— Я...?!
— Должно быть, они запугали тебя, Этта. Но тебе следовало быть тверже... Наверное, я сейчас слишком зла, бог знает...
— Китти! — воскликнула я.— Клянусь тебе — я все отрицала!
— Но я видела твое признание собственными глазами! Это были десять страниц показаний, подписанных тобой — я узнала твою руку.
— Существует десятистраничный протокол моего допроса,— сказала я,— который я подписала, но там я все отрицала, а не подтверждала. Если ты видела что-то еще, то это — подделка.
— Боже мой! — прошептала Китти.— Но я поверила в это, и я — призналась!
Я обняла се за плечи.
— Ты ни в чем не виновата, Китти.
Она медленно покачала головой.
— Мы погибли, Этта, погибли...
Фургон, дернувшись, остановился. Китти гордо выпрямилась и оправила платье.
— Выше голову, Этта,— сказала она.— Не позволяй этим немцам думать, будто мы боимся их!
В центре зала суда располагался длинный стол, заваленный кипами бумаг. Тут же стояли кресла с высокими спинками для судей, а напротив них — длинная скамья для обвиняемых. Мы с Китти сели там, через мгновение к нам присоединились Тиссьс и отец Кристиан. Последним прибыл Шансель и приветствовал нас коротким кивком, как будто мы были не знакомы. Я с тревогой посматривала на дверь, ожидая, что в зал вот-вот введут Дюрана. Но больше никто не появился.
— Фрау Китти Борепо! — вызвал председательствующий судья.
Китти встала перед длинным столом. Первые вопросы, которые ей стали задавать, были стандартными: имя, адрес, возраст, место рождения, национальность, вероисповедание и так далее. Затем судья объявил:
— Вы обвиняетесь в сговоре с мадам Шибер, мсье Кристианом Равье, мсье Тиссье и мсье Корбье с целью переправки английских солдат за пределы страны.
— Это неточно! — звонким голосом возразила Китти.
— Неужели? — язвительно спросил судья.— Это кажется весьма удивительным, учитывая, что я держу в руках подписанное вами признание.
— Я не отказываюсь от своих признаний,— твердо сказала Китти,— но остальные присутствующие здесь не. имеют к моей деятельности никакого отношения.
— Фрау Шибер, которая жила с вами в одной квартире, должно быть, невероятно бестолкова?
— Как бы то ни было,— продолжала настаивать Китти,— она ничего не знала.
— А мсье Тиссье? Ведь вы использовали его владения для преодоления пограничной линии?