«Было бы противоречием с основным принципом тотальной войны, – говорится в этом документе, – полагать, что борьба на фронте может быть отделена от приспособления хозяйственной жизни тыла и пропаганды к потребностям войны. Эти задачи должны быть, наоборот, как можно теснее соединены. Но Верховный Вождь, объединяющий все эти задачи, явится лишь тенью начальника, подобно Кайзеру в последней войне, если при нем не будет Верховного Главного Штаба, подчиненного только ему одному.
«Армия требует, чтобы ОКВ было подчинено ей на том основании, что она-де является наиболее значительной частью вооруженных сил. Но эта претензия в равной мере могла бы быть предъявлена флотом или авиацией в случае конфликта с державами, не имеющими сухопутных границ с Германией, каковы Англия и СССР.
Всякий прогресс в мире требует жертв. Не было бы единого германского Райха, если б составные части государства не отказались от своей суверенности. Нельзя иметь единого ОКВ, если армия, флот и авиация будут себя рассматривать не как части единого целого, а как самостоятельные единицы, и если они не подчинятся добровольно единому верховному командованию.
Если появляется утверждение, что нельзя требовать от военачальника, чтобы он побеждал по идеям другого, то на это следует ответ, что долг наш, солдат, побеждать согласно политическим идеям Верховного Главы Государства».
И в конце документа фраза, которая объясняет все:
«Ведение тотальной войны – дело фюрера».
Ефрейтор 1918 г., офицер-пропагандист 1919 г., одинокий чтец Клаузевица, достиг своей заветной цели: он стал главнокомандующим армией.
V. Гитлер вызвал чехословацкий кризис вопреки совету своих генералов
Присоединение Австрии, – или так называемый «Аншлюс», – последовало вскоре после отставки Бломберга и Фрича.
В этой афере Нюрнбергские документы не открывают никаких новых фактов. Но они содержат признание военачальников Германской армии: западным державам достаточно было поднять палец, чтобы остановить Гитлера.
«Германская армия, – говорит Кайтель, – была очень слаба. Она была еще в процессе развертывания первоначальных семи дивизий Райхсвера, У нее не было резервов. План создания армии в 36 дивизий должен был быть выполнен только в 1939 г.».
«Мое мнение, так же как и мнение маршала Бломберга и генерала фон-Фрича, было, что мы не можем пускаться ни в какую войну. Но я рассчитывал, что присоединение Австрии было вопросом лишь дипломатии, и что ситуация, не представляла для нас никакой опасности».
10 марта, узнав о плебисците, назначенном Шушнигом, Гитлер спросил, какие части войск могут быть немедленно двинуты в поход. 11 марта он подписал приказ о занятии Австрии (документ Г. 102) и приказал, чтобы приготовления были» закончены на следующий день до полудня. «Операцией – стояло в приказе, – буду руководить я».
Приготовления были крайне просты. Они касались только 8-го армейского корпуса, расположенного вблизи австрийской границы. Не было никакой мобилизации. Ее и не могло быть – мобилизационный механизм не был еще готов.
Приказ 11 марта содержит в себе многозначительную фразу: «На прочих германских границах в настоящий момент никаких мер безопасности не принимать». Гитлер отказывался от попытки оградить свою операцию от возможной иностранной интервенции. Он знал, что он не в состоянии этого сделать и предпочитал действовать в открытую.
Поход на Вену напоминал увеселительную прогулку. Австрия, которая и сейчас проявляет изумительную снисходительность, отдалась тогда Гитлеру в порыве энтузиазма. «Пришлось, – говорит Иодль, – отдать приказ, чтобы шоферы не снимали своих очков, иначе они могли бы быть ранены букетами цветов, которые им беспрерывно бросали».
Этот триумф скрывал ничтожество германской армии. Сам Иодль признает, что большинство шоферов, которых забрасывали цветами, еще не умели как следует управлять своими машинами. Только 60% из них могли доехать до Вены. Войска, присоединившие Австрию к Германии, не были способны к серьезной битве.
«Интервенция в Чехословакии, – сказал Кайтель, – могла бы привести к катастрофе. Мы опасались ее в течении целой недели».
Чехословакия! На пути в Вену, Гитлер иронизировал по адресу этого народа. «Чехи, – сказал он Гальдеру, который сопровождал его в роли офицера для связи от Главного Штаба, – держатся очень спокойно. У них нечиста совесть».
После «аншлюсса» Гитлер имел вероятно намерение сделать передышку, Политическая ситуация была неясна. Гражданская война в Испании шла к концу. Шансы на конфликт в области Средиземного моря уменьшались. Условия, поставленные 5 ноября 1937 г. для одновременного захвата Австрии и Чехословакии, не осуществлялись. «Зеленый план», т.е. план захвата Чехословакии, повис в воздухе.
«После присоединения Австрии, – пишет Иодль в своем журнале, – фюрер объявил, что чешская проблема не является срочной, т.к. надо, сперва „переварить“ Австрию. Тем не менее приготовления к „зеленому плану“ должны вестись энергично. В этот план должны быть внесены изменения, вытекающие из новой политической ситуации в результате аннексии Австрии».
Майор Шмундт, адъютант фюрера, записал события этого периода. Он отмечает разговор, происшедший 21 апреля 1938 г. между Гитлером и Кайтелем. «Фюрер, – пишет он, – исключает беспричинное нападение на Чехию. Он допускает постепенное ухудшение отношений, могущее завершиться войной, но он предпочел бы внезапный инцидент, – например, убийство нашего посланника. Первые четыре дня будут иметь решающее значение. В эти дни нам нужно добиться значительных успехов, чтобы обескуражить друзей Чехии».
20 мая Гитлер дает указания для выполнения «зеленого плана». Они совпадают с записью в журнале Иодля. «В мои намерения не входит разгром Чехословакии в ближайшее время посредством военной интервенции…».
30 мая вышла новая директива. Она начинается фразой, которая слово в слово обратна заявлению 20-го мая: «Моим неизменным решением является военный разгром Чехословакии в ближайшем будущем».
Таким образом, в течении 10 дней Гитлер повернул на 180 градусов. 20 мая – стоп, 30 мая – вперед! Что случилось? Случилось следующее.
В воскресенье 21 мая два мотоциклиста, пытавшиеся перейти чешскую границу у Эгера, были убиты чешской пограничной стражей. Убитые оказались немцами из Судет (провинция, населенная немцами и с 1920 г. входившая в состав Чехословацкой республики); они везли с собой пропагандную литературу, призывавшую судетских немцев к восстанию. Потеряв терпение, вследствие повторных пограничных инцидентов, быть может, введенное в заблуждение ложными или тенденциозными сведениями, чешское правительство тотчас же объявило мобилизацию.
Теперь уже установлено, что Прага испугалась тени. Никакого передвижения германских войск не было. Жест Чехии был чрезмерен и бесполезен. Энергия, которой Чехии во всей этой плачевной истории почти всегда не хватало, на этот раз была проявлена не во время.
Германия не отвечала на мобилизацию. Во всем мире создалось впечатление, что фюрер отступил. Но мир еще не имел представления о гневе Гитлера.
«Намерение фюрера не приступать немедленно к разрешению чешской проблемы, – писал Иодль в своем журнале, – изменилось вследствие стратегической концентрации, произведенной чехами 21 мая без всякой угрозы с нашей стороны и без всякого повода».
«Так как Германия не отвечала, то престижу фюрера нанесен ущерб, повторения которого он не намерен терпеть. Вот почему издан новый приказ до поводу „зеленого плана“.
Эта «зеленая тетрадь», этот план кампании против Чехословакии, был начат зимой 1937-38 гг.; генерал фон-Фрич составил теоретический военный этюд на эту тему. После «аншлюсса» был выполнен ряд подготовительных работ. После 30 мая 1938 г. эти работы вылились в форму точного и подробного проекта захвата Чехословакии.
Генералы встревожились.
«Чистка» в начале 1938 г. была недостаточна для приведения Главного Штаба к покорности. Дух Бломберга и Фрича жил еще в оставшихся. Принципиальная позиция генералов оставалась прежнею: никакого риска войны, пока Германия не будет готова, т.е. до 1943-45 г. Впрочем из трех, которых Гитлер застал при своем приходе к власти, оставался всего один: генерал Бек.