– Риск, который я взял на себя, я – министр Райха, должен доказать вам мою личную искренность и желание Германии заключить мир. Фюрер убежден, что он выиграет войну, если не сейчас, то через год, два, наконец, три года. Я хочу предотвратить бесполезное кровопролитие.
Гамильтон слушал в изумлении. Гесс продолжал:
– Я хотел бы, чтобы вы вошли в контакт с главными членами вашей партии и обменялись взглядами на мир.
– С начала войны – возразил герцог, – в Англии есть только одна партия.
– Я хочу вам сообщить условия, которые Гитлер предусматривает. Во-первых, он хочет такого соглашения, которое навсегда исключило бы возможность войны между нашими странами.
– Каким образом?
– Конечно, первое условие, это чтобы Англия отказалась от своей традиционной политики противодействия наиболее сильной державе Европы.
– Но если мы сейчас заключим мир, то через два года вы снова начнете войну.
– Почему? -
– Мы могли заключить мирное соглашение до того, как вспыхнула война, но так как Германия предпочла войну в тот момент, когда мы были наиболее заинтересованы в сохранении мира, то я не вижу, к какому соглашению мы могли бы придти сейчас.
Этот ответ был не слишком ободряющим. Гесс замолчал. Помимо всего, он хотя и довольно свободно изъяснялся по-английски, однако с трудом понимал то, что говорил ему лорд Гамильтон. Заметив это, последний предложил ему продолжать разговор при помощи переводчика.
– У меня к вам есть еще просьба, – добавил Гесс. – Я хотел бы, чтобы вы испросили у короля для меня акт, подтверждающий, что я прибыл сюда добровольно и без оружия. Ах, да: еще я просил бы вас протелеграфировать в Цюрих, Герцогштрассе 17, Ротгехеру, что Альфред Горн жив и здоров. Это для успокоения моей семьи, вы понимаете?…И затем: нельзя ли не раскрывать в печати моего имени?
Герцог Гамильтон не мог этого обещать от себя. Он тотчас же отправился в Лондон для доклада о необычайном посещении.
Через два дня, 13 мая, чиновник Министерства Иностранных Дел мистер Керкпатрик прибыл в казармы Мэрихилс. Прежде всего, он рассеял сомнения о личности пленника. Мистер Керкпатрик служил в Берлине и лично знал Рудольфа Гесса. Он подтвердил: это был действительно Гесс.
Гесс начал с жалоб. Он прибыл сюда, как парламентер, а с ним обращаются, как с пленником. Его заперли в камере и приставили к нему солдата. Он хотел получить обратно свои лекарства и просил дать ему книги, в том числе «Трое в одной лодке» Джером К. Джерома. Он хотел также получить на память обломок своего самолета.
Затем он рассказал о своем путешествии. Оно было не легким. Он вылетел из Аугсбурга в 17 ч. 45 м., но когда достиг берегов Англии, было еще слишком светло для безопасного спуска. Он крутился целый час над Северным морем и, наконец, отказался от мысли спуститься в Дандженэл, как первоначально намеревался. Но он с трудом мог решиться на прыжок. Ему стало дурно при первой попытке. При вторичной попытке он прыгнул, но потерял сознание в тот самый момент, когда дернул веревку, чтобы открыть парашют. Он упал на землю в обмороке и был очень благодарен крестьянину, который его нашел и привел в чувство. Но он никак не ожидал, что будет заключен в камеру в Глазго.
Затем Рудольф Гесс изложил цель своего путешествия. Мысль эта впервые пришла ему в голову, когда он читал книгу об иностранной политике Эдуарда VII. Эта объективно написанная книга, – говорит он, – помогла ему понять основное заблуждение Англии: принцип, ставший традицией, согласно которому Англия считала своим главным противником наиболее сильную державу европейского континента, кто бы она ни была. Начиная с 1904 г., Англия поддерживала Францию против Германии. Поэтому Англия ответственна за войну 1914 года.
Далее мистер Керкпатрик должен был выслушать апологию Гитлера и его политики. Если фюреру пришлось присоединить Австрию при помощи силы, то это только потому, что ему не позволили сделать это легальным способом. Чехословацкий кризис возник потому, что французский министр Пьер Кот заявил, что Чехословакия должна стать аэродромом против Германии. Мюнхен был для Гитлера большим облегчением, но уже две недели спустя Чемберлен заявил, что Мюнхен позволяет Англии закончить свое перевооружение, и Гитлер понял, что он был обманут в Мюнхене. Затем Франция и Англия вмешались в дело вооружения Чехословакии, вследствие чего Гитлер увидел себя вынужденным покончить с этой вечной угрозой путем оккупации всей страны. Англия, на месте Гитлера, сделала бы то же самое.
Гитлер, – продолжал Гесс, – имел доказательства, что Польша приняла бы соглашение, которое ей предлагала Германия, если бы Англия не побуждала ее к сопротивлению. Следовательно, Англия ответственна за войну 1939 г., как она ответственна за войну 1914 года.
При оккупации Норвегии Гитлер имел доказательства, что он всего лишь на несколько дней опередил англичан; также, и при занятии Бельгии и Голландии у него были доказательства, что англичане готовились нарушить нейтралитет этих стран, чтобы напасть на Германию и завоевать Рур. Он заключал из этого, что его действия были всегда превентивными, следовательно, законными.
М. Керкпатрик, вероятно, был удивлен тем, что Рудольф Гесс прибыл издалека и с таким риском лишь для того, чтобы дать детски-наивный исторический обзор политики Гитлера и произнести обвинительную речь по адресу Англии. Но Гесс только подходил к самому главному, к цели своей миссии:
Англия накануне гибели. Он это готов доказать.
В Германии производство самолетов достигло громадных размеров и еще продолжает расти. Оно на много превысило продукцию Англии и Америки вместе взятых. Помимо того, американские самолеты весьма посредственны и германский воздушный флот их не опасается. Потери германской авиации оказались гораздо меньше ожидавшихся, к тому же кадры германских пилотов растут быстрее, чем соединения самолетов. У Англии нет никаких шансов нагнать свою отсталость, тем более, что потери ее индустрии от германских налетов все возрастали.
«Когда Англия, – сказал Гесс, – в мае 1940 г. начала бомбардировать Германию, фюрер вначале думал, что она приняла это решение по ошибке, в силу минутного заблуждения. Он терпеливо выжидал, не желая отвечать тем же способом, – отчасти, чтобы избавить мир от ужасов беспощадной взаимной воздушной войны, отчасти из сентиментальной слабости к английской культуре и памятникам зодчества. Только после большой внутренней борьбы и спустя лишь долгое время он отдал приказ бомбардировать Англию».
Иначе говоря, если Англия покрылась развалинами и дымящимися пожарищами, то она сама этого хотела.
Покончив с воздушной войной, Гесс перешел к подводной. Германские подводные лодки строятся в громадном количестве. Производство их по частям распределено не только по всей территории Германии, но и по всей оккупированной немцами Европе; затем эти части соединяются в местах сборки, что облегчено сетью рек и каналов; многочисленные верфи спускают в реки Германии готовые подводные лодки. Англия должна считаться с колоссальным ростом германского подводного флота и с соответственными потерями своего тоннажа.
В германской системе нет слабых мест. На внутреннем фронте нет ни трещин, ни колебаний. Запасы сырья – в изобилии, так как, благодаря победам 1940 года, не только военные, но и экономические возможности были значительно расширены. Во Франции немцы нашли тысячи тонн зенитных снарядов, которые оказалось возможным применить в дело. Единственное, в чем был недостаток, это в жирах, но и этот пробел был заполнен различными способами.
Всякая надежда на революцию в Германии тщетна. «Фюрер пользуется неограниченным и абсолютным доверием германского народа».
Наконец, Гесс перешел к третьей, заключительной части своего изложения: к тому, что он предлагал Англии.
«Меня страшит, – сказал он, – мысль о продлении войны и о кровопролитии, которым она угрожает. Я прилетел сюда без ведома фюрера с целью убедить ответственных деятелей Англии в том, что Англия не может выиграть войну, а поэтому самое благоразумное – немедленно заключить мир с Германией.