В 1927 году, принимая первую рабочую делегацию из Америки, Сталин заявил, что по мере того, как и дальше будет обостряться классовая борьба во всем мире, «будут складываться два центра мирового масштаба: центр социалистический, стягивающий к себе страны, тяготеющие к социализму, и центр капиталистический, стягивающий к себе страны, тяготеющие к капитализму. Борьба этих двух лагерей решит судьбу капитализма и социализма во всем мире». И хотя он так и не указал, какой же именно центр будет стягивать социалистические страны, американским пролетариям все было ясно и без слов: СССР!
Первой страной на пути реализации вновь провозглашенного сталинского курса стала Монголия, где в тридцатые годы Монгольская народно-революционная партия развернула нешуточную борьбу за переход своей страны от феодализма к социализму. Конечно, будь руководители той Монголии более грамотными, они вряд ли бы стали радоваться тому, что их страна миновала капиталистическую стадию развития. То есть ту самую стадию, в которую на пороге третьего тысячелетия (!) пытается вступить наша страна, когда для всего мира это пройденный этап.
Но, увы, у тогдашних руководителей Монголии не было ни знаний, ни желания эти знания приобретать. Особенно если учесть то, что у власти в Монголии находился не экономист, а обыкновенный военный.
Хорлогийн Чойбалсан родился в 1895 году в бедной аратской семье. С ранних лет работал в Урге носильщиком, сторожем. Самостоятельно выучившись грамоте, поступил в школу переводчиков, где овладел русским языком. В 1914 молодого человека направили в Иркутск для продолжения образования. Революционные события в России оказали на Чойбалсана большое влияние. В 1919 он вернулся в Монголию и по примеру Сухэ-Батора создал в Урге революционный кружок. Молодые люди быстро нашли общий язык, в 1920 году их кружки объединились, что и положило начало созданию Монгольской народно-революционной партии (МНРП).
Летом 1920 г. Чойбалсан отправился в далекую Москву, где передал письмо лидера монгольских революционеров Ленину, в котором содержалась просьба о помощи монгольскому народу в освобождении Монголии. Получив положительный ответ, Чойбалсан вернулся в Монголию и принял активное участие в создании народно-революционной армии.
После неожиданной и весьма загадочной смерти Сухэ-Батора его верный сторонник стал играть все большую роль в политической жизни страны. За тридцать лет своей политической жизни этот человек занимал множество различных постов, включая самые высшие посты в государстве. Член ЦК МНРП, его президиума и политбюро, главнокомандующий Монгольской народной армией, председатель Президиума Малого хурала МНР, министр иностранных дел, министр животноводства и земледелия и премьер-министр МНР…
Со временем он будет получать не только звания и посты, но множество самых различных наград, в том числе и от своего великого соседа. И только спустя много лет мировая общественность узнает то, о чем так долго молчали историки и политики, что именно этот кровавый маршал был настоящим палачом монгольского народа. Да, в 1988 году пленум монгольской партии осудит его преступления, но, как и всегда в таких случаях, суд состоялся слишком поздно, и никто не сможет вернуть Монголии тех людей, которые нашли свое последнее пристанище в десятках тысяч братских безымянных могил…
И все же надо быть объективным. Сейчас легко рассуждать, кто и чего не понимал в то далекое и очень сложное время. Чойбалсан же, учитывавший историю своей многострадальной родины, которой попеременно владели то японцы, то китайцы, не мог не сотрудничать с Советским Союзом, а значит, в той или иной мере не копировать те процессы, которые проходили в нем. Особенно если учесть, что в 1923 и 1924 годах он учился в Военной академии в Москве. А посему и старался лидер Монголии на славу…
Конечно, объявить о переходе от феодализма сразу к социализму было легко, куда сложнее было это сделать. Если, конечно, это возможно сделать вообще. В стране не было необходимых кадров, квалифицированных рабочих и среднего технического звена, поэтому прыжок из одной общественной формации в другую было решено осуществлять принудительным путем. Так, как это делалось в Советском Союзе — без обсуждения.
Чойбалсан не стал изобретать велосипед и слепо копировал самые худшие методы управления компартии СССР и ее верного НКВД. Как утверждают многие историки и политики, директивы монгольская партия получала из Москвы. Впрочем, иначе, наверное, и быть не могло. Сложно представить, чтобы Сталин, в очередной раз защитив Монголию на Халхин-Голе, предоставил ее развитие самой себе.