Хризанта лукаво взглянула ему в лицо, желая проникнуть в его душу сквозь чудный блеск его голубых глаз.
Барон смутился и замолчал.
— Скажи мне, дорогой, почему я от тебя не требую полной исповеди? — спросила Хризанта. — Почему и я в свою очередь не могу оказаться в таком положении в присутствии женщины, которой ты отдавал свои ласки? Ведь и это возможно.
Барон продолжал молчать, уныло глядя куда-то в даль.
— Недавно только ты меня упрекал в том, что я терзаюсь какими-то предчувствиями. А разве ты сейчас не грустишь о таких вещах, которые, быть может, и никогда не встретятся в нашей жизни.
— Ты права, к сожалению, права. Нам не о чем задумываться, когда мы сейчас так счастливы.
— Конечно, дорогой мой, ведь жизнь так коротка, а наша женская тем более. Не станем же омрачать наши дорогие минуты счастья какими-то предположениями и ожиданием чего-то неприятного, грустного. Пройдемся, я еще не видела глубины этого леса.
Они встали и направились к Большому фонтану, а за ним в глухую часть Булонского леса.
Вернулось радостное, веселое настроение. Они говорили без умолку. Хризанта бегала по сторонам, срывая цветы и отдавая их барону.
— Как ты мила, моя дорогая деточка, — говорил барон, принимая цветы.
Надо было торопиться к завтраку.
— Пойдем туда, где мы скрывались от бури природы и испытывали бурю страстей, — шаловливо говорила Хризанта.
Завтрак был сервирован на веранде «Шато де-Мадрид».
Разговоры, веселые воспоминания, игривые шутки сменялись нежными ласками и страстными поцелуями.
— Так у вас не по любви выходят замуж? — промолвил барон.
— О, нет. Невеста всегда плачет, когда выходить замуж. Мусме (девица) знает, что ей не избежать замужества, как смерти, и поэтому она выбирает из всех зол наименьшее, берет, так сказать, мужа, к которому не чувствует сильного отвращения. Более теплой симпатии, любви от мусме и не ждут. Тут главное дело в женихе. Если жениху мусме понравилась, то дело тут же налаживается и жених посылает невесте шелковую материю на платье. Семья невесты в ответ также посылает шелковую материю на кимоно. Этого совершенно достаточно и мусме готовится быть женой.
— А свадьба?
— Свадьба не затягивается. Друзья жениха отправляются к гадалкам, чтобы те определили какой-нибудь счастливый день для свадьбы, и вот в назначенный вечер невеста переходить в дом своего жениха.
— Неужели не полагается никаких религиозных обрядов или гражданских формальностей?
— Ничего подобного. Вся процедура заключается только в том, что невеста из дома своих родителей переходит в дом своего жениха.
— Конечно, невесте дают богатое приданое?
— Нет, денег никогда не дают в приданое, оно заключается лишь в платьях, маленьком лакированном письменном столике, рабочей корзинке, двух лакированных тарелках из дерева и ящике с румянами, белилами и помадами.
— В чем же заключается свадебное торжество?
— Невеста одевается во все белое. Это наш траур. А облачается невеста в траур в знак того, что отныне навсегда умирает для своей семьи. Как только новобрачные покидают родительский дом, так начинается тщательная чистка и уборка, а в прежние времена у нас даже зажигали костры, как это делается, когда из дома уносят покойника. Как только невеста, в сопровождении свата и его жены, входит в дом жениха, белый наряд заменяется цветным. Затем какая-нибудь молодая девушка встречает невесту с чашей рисового вина. К этой чаше невеста и жених прикладываются трижды. Затем подают вторую, затем третью и брак совершен.
— Как это просто! — воскликнул барон.
— А самое торжество, — продолжала Хризанта, — начинается с «чайной церемонии». Присутствующим подают маленькие чашки, к которым едва прикасаются, причем молча кланяются. Затем переходят к свадебному пиру, на котором бывает очень весело. Все веселы, кроме невесты, у которой нередко стоять слезы на глазах. И как ей не плакать, когда время, проведенное у родителей, можно считать самым счастливым. Родители, братья и сестры нас окружают нежностью и любовью, а по выходе замуж большинство японок становятся рабынями мужа, который их всегда и во всякое время может бросить, женившись на другой.
— Но разве и принцессы подчиняются такому порядку вещей?
— Если хочешь, и да, и нет. Мы более свободны в нашем выборе, так как, в крайнем случае, обращаемся к императрице Харуко во время прогулки в дворцовом парке и просим ее посодействовать нашему счастью. Она такая добрая, такая сердечная, наша императрица. Мы ее очень любим.
— И тебе делали много предложений?