Барон ничего не ответил.
Он молча обнял Канецкого и сильно потряс руку маркиза,
— Итак, в час! — крикнул Канецкий, выходя из комнаты барона.
Канецкий обнял на прощание барона и, взяв маркиза под руку, пошел по направлению к Итальянскому бульвару.
Как только ушли секунданты, барон бросился в свою спальню.
Хризанта стояла около окна и задумчиво смотрела на шумную толпу. Она даже не заметила, когда вошел барон.
— Я все слышала и еще раз благодарю тебя за твое великодушие. Теперь я понимаю, о чем говорили секунданты, — сказала она. — Меня страшит сомнение, дорогой мой. Брат злой человек и я боюсь, не созрел ли у него какой-нибудь коварный план. Я, конечно, не знаю, что он может выкинуть, но мне памятно, как в Токио принц Арикано дрался на шпагах с одним англичанином. И представь себе, англичанин, получив совсем легкую рану в руку, умер на другой же день и, как говорили, врачи от отравления крови.
— С пулями, моя дорогая, этого не может быть. Притом секунданты предварительно осмотрят пистолеты и пули.
— А мой талисман? — спросила Хризанта с улыбкой.
— Вот он, — сказал барон, вынимая из кармана жилета аметист.
— Не забудь одеть его на шею; он тебя оградит от всякого несчастья, — серьезно сказала Хризанта.
— Хризанта, скажи мне еще раз, уверь меня в том, что ты навсегда моя, на всю нашу жизнь и при всяких случайностях и самых невероятных обстоятельствах, — промолвил барон, сильно подчеркнув слово «моя».
— Если я останусь жив, — продолжал он, — то никогда не расстанусь со тобой и ты не будешь об этом жалеть.
Хризанта бросилась ему на шею и их уста слились в горячем поцелуе.
IX. В ожидании дуэли
Барона влекло в Гранд-отель.
Он питал слабую надежду, что где-нибудь близ отеля встретит Хризанту.
Подходя к бульвару Капуцинов, барон внезапно, лицом к лицу, столкнулся с мистером Велингсом.
— Позволите? — остановил его мистер Велингс с видимым желанием о чем-то спросить.
Но барону не улыбалась перспектива каких-то объяснений. Он нехотя остановился и, приподняв шляпу, сухо проговорил:
— Вы, кажется, хотите меня о чем-то спросить?
— Да, сэр.
— К вашим услугам.
— Это не простое любопытство, — начал мистер Велингс, — если я спрошу вас о причинах взаимного ожесточения вашего с принцем?
— Простите, мистер Велингс, но с моей стороны никакого ожесточения нет. Вам хорошо известно, что принц меня вызвал на дуэль, а не я принца.
— Я это знаю, но слышал сейчас в клубе, что вы известный стрелок, выбивающий номера на сто шагов расстояния.
— И что же?
— Теперь мне понятно, почему вы так упорно настаивали на дуэли огнестрельным оружием.
Барон видимо раздражался,
— Мистер Велингс, мне очень жаль, но я на ваше указание должен ответить следующее: я…
— Позвольте, барон, вы мне не дали досказать мою мысль. Я хотел сказать, что вы выбрали оружие, которым принц почти не владеет, и я апеллировал бы к вашему великодушию, предлагая изменить условия дуэли.
— Напротив, — спокойно ответил барон, — я умышленно выбрал пистолеты, так как, владея этим оружием, я имею возможность пощадить принца.
— Благодарю вас, — сказал мистер Велингс, — это меня успокаивает. Простите, что я вас побеспокоил столь щекотливым вопросом.
С этими словами мистер Велингс приподнял свой цилиндр и направился через улицу на площадь Гранд-Опера.
— Чего они ко мне пристают? Чего им нужно? Я прямо изумлен назойливостью этого Джон-Буля, — говорил про себя барон, поднимаясь по лестнице «Гранд-Отеля».
На площадке его встретил метрдотель.
— Боже мой! Пожалуй, и вы закажете карету к семи часам утра, — произнес он взволнованным голосом.
— Кто же заказал карету? — с улыбкой спросил барон.
— Принц Коматсу.
— Ах, вот как.
Он притворился равнодушным.
— Вероятно, предстоит дуэль!
— Вас это очень интересует?
— Как же, меня это очень беспокоит.
— Не беспокойтесь, если меня ранят или убьют, я в одинаковой степени не вернусь к вам.
— Но ведь это ужасно! — воскликнул метрдотель.
— Успокойтесь, ничего тут ужасного нет. Кончится, вероятно, ничем.
— Дай Бог, я вам от души желаю подобного исхода.
— Полагаю, что вы того же самого пожелаете и принцу, — с усмешкой сказал барон, направляясь в свой номер.