-- Где-то в центре, -- секунду она смотрит куда-то в сторону, в пространство, задумавшись, затем вновь поднимает глаза на него. Хвойный лес в солнечную погоду -- такие были у нее глаза, зеленые, темные, но не слишком. Она могла бы быть колдуньей. -- Там еще какая-то телефонная служба. С вышкой.
-- Генкиной, Генкиной... А! Да, знаю. Этот трамвай туда не идет.
-- Да? -- на лице девушки появилось замешательство.
-- Да. Он идет по Бекетова. А Генкиной -- это возле оперного театра.
-- Что же мне делать?
-- Вам можно выйти. На следующей остановке, например. И пересесть на двадцать седьмой.
-- Двадцать седьмой... -- эхом повторила она, -- Хорошо.
Потом была остановка, и она вышла. И, выходя, у самых дверей, обернулась. Миша смотрел на нее, поймал ее взгляд, улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. А когда двери вот-вот готовы были закрыться, он выскочил следом.
-- Поздно уже. Темно, -- запыхавшись, выпалил он, -- Можно я Вас провожу.
Тяжелое громыхание уходящего трамвая помешал ей ответить. Она рассмеялась и просто кивнула.
-- Меня Миша зовут.
Девушка протянула руку.
-- Лена.
-- Вы не подумайте чего...
-- Давай на ты!
Потом они шли по тротуару и разговаривали.
-- Так я голос и сорвала, -- рассказывала Лена, -- Холодно в зале было. Не топили, и зачем только понадобилась эта репетиция? Он ко мне за кулисами подошел еще и говорит "Надо же, как это ты спела хорошо в конце, с надрывом таким, здорово!", а я ему уже ответить ничего не могу, сижу, слезы по щекам градом. Подруга тогда до дома довела. Так с тех пор больше на сцене не пела. У него на следующий год еще одна девчонка в хоре голос сорвала, так же примерно, родители в суд подали, он из школы ушел.
-- Да... -- Миша кивнул, -- А твои что судиться не стали?
-- Они не знали, что можно. Мама очень переживала. Голос -- это тоже собственность, только мы этого не понимали. Кстати, мы почти пришли. Вот в том доме живет моя тетя. Тетя Люба. Я вообще пятый раз здесь.
-- Не страшно вот так, по ночам одной ездить? В чужом городе?
-- Нет, -- улыбнулась она, -- У себя дома я полгода в секцию каратэ ходила. Оранжевый пояс. Не бог весть что, конечно, но все же...
-- Да? Хм... Ты интересный человек, Лена.
-- Ты тоже, Миша. Спасибо. Я узнала сегодня много нового.
-- Мне очень понравились твои стихи. Правда. Нет, правда, очень понравились! Я очень хочу услышать, как ты поешь.
Она покраснела.
-- Сейчас уже не то.
-- Все равно. Давай как-нибудь встретимся! Можно, я позвоню?
-- Звони. Я здесь теперь долго жить буду.
Его руки шарят по карманам и достают, наконец, ручку.
-- А на чем писать?
Миша снова пытается что-то найти в карманах куртки, затем, поняв, что ожидание чересчур затянулось, протягивает руку.
-- Пиши на руке.
Она улыбнулась, бережно взяла его ладонь пальчиками левой руки и старательно вывела на ней шесть цифр и две черточки.
7.
-- Ну что тебе сказать? -- Андрей поднял голову, -- Я ожидал чего-то подобного.
-- Прочитал? Дай сюда!
Оля забрала у Андрея рукопись и углубилась в чтение.
-- И что? -- спросил Миша.
Андрей улыбнулся.
-- Задумка интересная. Сама идея. А сюжет слишком прямолинеен, предсказуем. Ты собираешься их перессорить, спровоцируешь конфликт, потом разрешишь его. Мораль и happy end. Достаточно просто.
Маленькая кухня была отделана белоснежным кафелем так, что напоминала операционную, белый навесной шкаф, белая плита, белый холодильник, белый прямоугольный стол -- все было белым, сверкало, блестело и выглядело бы почти стерильным, если бы не следы человеческой деятельности -- оранжевая керамическая пепельница с двумя окурками и пятнами пепла, полотенце, брошенное небрежно возле раковины, две немытых чашки с малиновым ободком там же, пластмассовые синие часы на стене, и так далее, и так далее, всевозможные, разнообразные мелкие отпечатки быта одной семьи из двух человек вносили в стерильность, однотонность мебели и кафеля кухни художественный хаос, беспорядок, пестрящие, летние краски. Кухня эта досталась им в наследство от прошлых хозяев квартиры, чудаковатой, обеспеченной пары, помешавшейся, видимо, на чистоте и порядке, в конце концов заработок, несмотря на кризис, а может быть и благодаря ему, позволил им переехать поближе к центру, в более престижный район, а эту квартиру продать по дешевке, считай, почти даром. Андрей только руками разводил -"повезло!"...
-- Ну почему же просто?! -- возмутился Миша, -- Их ведь четверо. Двое мужчин, две женщины. Здесь может быть такая гамма чувств, от любви до ненависти, все, что угодно.
-- Верно, -- согласился Андрей, -- Хотя для всей гаммы чувств бывает достаточно и двоих. Фишка в том, что они в замкнутом пространстве. Они ограничены сами в себе, и это делает их поведение и сюжет предсказуемым. И потом... У тебя хватит опыта, чтобы описать взаимоотношения четырех персонажей? Ты достаточно знаешь людей для этого? Здесь нужно очень тонко пройти по бритвенному лезвию, чтобы не скатиться в пошлость.
Чайник на плите дохнул паром и свистнул чуть слышно, затем, спустя секунду или две, словно отдышавшись и посмотрев на реакцию хозяев, засвистел, запыхтел, призывно, громко, закладывая уши. Оля бросила чтение и кинулась к нему, как к ребенку. Андрей встал, достал из стенного шкафа три чашки и поставил их на стол.
-- Да и сама идея... -- задумчиво сказал он.
-- Что идея? -- спросил Миша.
-- Нет, идея хороша. Но если ты пишешь такую претенциозную вещь, нужно, опять-таки быть очень осторожным, чтобы писать живо, весело, интригуя, иначе у тебя зритель заснет после первого акта. Или просто уйдет. А это будет провал. С сахаром будешь?
-- Ну, если есть конфеты, то без.
-- Конфеты есть, -- вскочила Оля, -- сейчас достану.
-- Философия и эстетские изыски сейчас мало кого интересуют, -продолжил Андрей, -- На бесконечные кухонные разговоры просто никто не пойдет. Это может быть интересно только нам с тобой, больше никому. Действие нужно, действие. Некая драматургическая завершенность. Чтобы что-то изменилось в пространстве, в жизни, в судьбах персонажей, в умах зрителей, что-то яркое, то, что запоминается. Сильные эмоции, предательство, преступление, подлость, ревность, жадность, все человеческое. И катарсис в конце. Кто-то что-то должен понять и изменить в своей жизни. Это сюжет, понимаешь? Сюжет должен быть. С завязкой, кульминацией и финалом.
-- Да? Может быть. Будет сюжет, -- махнул рукой Миша, -- Придумаем что-нибудь.