Мерзавецъ промѣняетъ ее у себя въ кассѣ за настоящую.
Я въ этомъ увѣренъ, но дѣло не въ томъ; мой пріятель и покровитель вышелъ вмѣстѣ со мной, сѣлъ въ карету и потребовалъ отъ меня пятьсотъ рублей, если я не желаю быть, тотчасъ же арестованнымъ.
И ты ему…
Я заплатилъ, прервалъ фальшивый монетчикъ, но только половину, такъ какъ со мной больше не было денегъ, остальную половину я долженъ ему уплатить завтра же. Ты долженъ мнѣ ихъ достать, а не то…
А ты не врешь? прервалъ его Макаровъ съ недовѣріемъ.
Если ты не вѣришь, можешь завтра же утромъ отправиться къ этому чиновнику.
Нѣтъ, спасибо, я не люблю, чтобы насъ видѣли съ тобой вмѣстѣ. Что касается до денегъ, то вотъ, отвѣчалъ Макаровъ со вздохомъ и подалъ фальшивому монетчику свертокъ съ червонцами. Между тѣмъ Товаровъ, получившій также нѣсколько червонцевъ, не могъ не похвастаться ими передъ Шервудомъ. Глаза стараго мошенника алчно заблистали при видѣ золота.
Золото? Ну братъ, Товаровъ, ты долженъ насъ чѣмъ нибудь угостить! Не такъ ли братцы! обратился Шервудъ къ остальному обществу.
Разумѣется, поставь хоть нѣсколько бутылокъ тминной! раздались голоса.
Вотъ еще тминной! сегодня я васъ угощу шампанскимъ!
Да здравствуетъ Товаровъ! заорали мошенники.
Что такое шампанское? сладкая водица, воскликнули нѣкоторые и между ними сѣдоволосый старикъ, запѣвало, ужъ коли хочешь угощать, такъ поставь лучше нѣсколько бутылокъ хересу и рому, это по крайней мѣрѣ щекотать глотку, когда пьешь.
Петруша, живо шампанскаго, хересу и рому! вотъ тебѣ золотой. Петруша мигомъ улетѣлъ, видъ золота придаетъ крылья половымъ. Двое изъ мошенниковъ, игравшихъ въ шашки и, изрядно сдѣлавъ честь поперечнику, вступили въ споръ. Одинъ изъ игроковъ, маленькій тщедушный старикашка обозвалъ другого рыжаго дѣтину жуликомъ, за что получилъ такую затрещину, что свалился со стула. Съ бѣшенствомъ вскочилъ маленькій старикашка, выхватилъ изъ за голенища острый ножъ и вонзилъ его по самую рукоятку въ грудь своего противника. Все это было дѣломъ одного мгновенія.
Что ты натворилъ Андреичъ? чертъ тебя побери, скорѣй песку, чтобъ полъ не замарался кровью. Ступай скорѣй за извощикомъ, Андреичъ, надо его тотчасъ сплавить. Двое изъ насъ возьмутъ его подруки и выволокутъ какъ бы пьянаго. Надо его отвести на Калинкинъ мостъ, тамъ и свалить въ Фонтанку, сперва поплыветъ въ море, а потомъ пусть его находятъ, чертъ съ нимъ. Собакѣ собачья смерть, его нечего жалѣть, онъ меня обокралъ по крайней мѣрѣ на пятьсотъ рублей, когда мы на Невѣ зарѣзали въ компанствѣ костромскаго купца. Пока покойника тащилъ къ прорубѣ, я вотъ этому подлецу отдалъ бумажникъ и часы, снятые съ аршинника, а онъ мерзавецъ далъ тягу, а послѣ сказалъ, что въ бумажникѣ оказалось всего 10.
Это было единственнымъ напутствіемъ и прощаніемъ съ убитымъ товарищемъ. Въ это время привели извощика, двое изъ мошенниковъ подхватили убитаго подруки и пошатываясь точно пьяные, тройка вышла на улицу.
А Трофимычъ! гдѣ-жь шампанское? крикнулъ Макаровъ охмѣлевшимъ голосомъ.
Да, шампанскаго! закричалъ другой мошенникъ полупьянымъ голосомъ. Подать шампанскаго! Сегодня я пью только шампанское! вотъ я каковъ!
Нечто ты зарѣзалъ богатаго жида, что сталъ сегодня такъ важничать! спросилъ его одинъ изъ товарищей.
Вотъ-те-на! жида?… самъ ты жидъ! Никогда мой христіанскій ножъ не марался жидовской кровью!
Я вотъ какъ съ жидами!.. при этихъ словахъ онъ бросилъ бутылку на полъ и раздавилъ своимъ тяжелымъ каблукомъ. Я пью сегодня, такъ какъ завтра долженъ быть трезвымъ. Сегодня у меня нѣтъ денегъ, а я все таки пью, но у меня здѣсь кредитъ, сказалъ онъ, заливаясь хохотомъ. Трофимычъ, ты вѣдь мнѣ повѣришь въ долгъ?
Разумѣется, разумѣется, отвѣчалъ Трофимычъ, зная, что шутки плохи съ старымъ злодѣемъ, ужъ разъ ему пришлось пробовать его кулака и съ него было достаточно.
Но позвольте узнать, зачѣмъ вамъ завтра приходится поститься? это съ тобой такъ рѣдко случается, старый плутъ! Послѣднія слова онъ прибавилъ шопотомъ и озираясь, чтобы убѣдиться, не послушалъ ли его кто нибудь.
Много будешь знать, скоро состаришься, старый дружише. На то дѣло, что задумалъ, мнѣ тебя, стараго дурака съ синимъ носомъ, не надо, отвѣчалъ мошенникъ.
Да вы не горячитесь, Андрей Петровичъ, пробормоталъ трактирщикъ. Я только хотѣлъ…
Продать меня воронью. Я хорошо знаю, что ты насъ окрадываешь, а затѣмъ продаешь коршунамъ, отвѣчалъ Петровичъ. Для моего предпріятія мнѣ нуженъ только шпіонъ и ловкій мастеръ, я обращусь къ Шервуду и Макарову.
Тише, стѣны могутъ имѣть уши, сказалъ Макаровъ.
Здѣсь нѣтъ! Единственныя опасныя уши, это старый плутъ Трофимычъ и его достойный слуга Петруша, но на дняхъ я ихъ имъ обрѣжу, такъ выпѣйте же этотъ стаканчикъ и слушайте, дѣло важное. Ты Шервудъ надо будетъ… онъ ему что-то шепнулъ на ухо.
Невозможно, возразилъ Шервудъ безнадежно, съ тѣхъ поръ, какъ я разсказалъ князю про привидѣнія и приставъ исчезъ такимъ невѣроятнымъ образомъ, мой кредитъ у него совсѣмъ пропалъ — вотъ что!
Какъ подорванъ и у Трофимыча, который пересталъ тебѣ отпускать вдолгъ?
Въ чемъ же дѣло? Чертъ подери пристава и его солдатъ! Вотъ, если бы чертъ былъ поумнѣе, онъ навѣрное забралъ бы всю эту сволочь, которая насъ, добрыхъ молодцевъ, грабитъ, отбираетъ почти три четверти нашей добычи, а въ концѣ концевъ все таки сдаетъ насъ въ тюрьму. Пока это змѣиное отродье живетъ, нашему брату ничего недодѣлать; да, такъ вотъ какъ братцы, дѣло стоитъ! При этихъ словахъ, онъ ударилъ по столу кулакомъ, такъ что бутылки и стаканы задребезжали.
Но я хочу, чтобъ ты снова попалъ въ милость къ князю; къ слову сказать, я открылъ кое-что, за что онъ поблагодаритъ тебя и озолотитъ съ ногъ до головы.
Ой врешь! кое-что пронюхалъ и самолично ихъ не выдалъ? съ недовѣріемъ проворчалъ Шервудъ.
Мерзавецъ! крикнулъ Петровичъ, развѣ ты не знаешь, что я разбойникъ, а не шпіонъ: по этому я тебѣ ничего не скажу, если… если… это не будетъ входить въ мои виды, вѣдь тѣ люди совѣщаются, сговариваются, какъ бы помочь всему народу безъ различія.
Значитъ дѣло идетъ о какомъ нибудь заговорѣ? воскликнулъ обрадованный Шервудъ.
Я же то почемъ знаю, какъ они это называютъ? Тамъ всякаго рода людъ: офицеры, дворяне, мѣщане и крестьяне, какъ и мы. Я было самъ хотѣлъ заглянуть къ нимъ, что тамъ дѣлается, да они меня не приняли, при этихъ словахъ онъ сжалъ кулакъ. Я знаю, гдѣ они собираются и сейчасъ же подумалъ, что это хорошая находка для стараго плута Шервуда.
Шервудъ нисколько не обижался на прозвища, которыми его надѣлялъ Петровичъ, и съ жадностью выслушивалъ каждое его слово, точно голодный волкъ, почуявши добычу.
Такъ гдѣ же они собираются? спросилъ онъ съ нетерпѣніемъ, когда Петровичъ замолкъ.
Придетъ время, тогда и скажу. Вернемся же къ нашему дѣлу. Надо будетъ завтра утромъ… остальное онъ прошепталъ такъ тихо, что даже опытныя уши Трофимовича не могли разслышать. Можно было разобрать только нѣсколько отрывочныхъ словъ, безъ связи, въ родѣ: молодая дѣвушка, солдатъ раненный въ руку й т. п.
Окончивъ свой разговоръ Петровичъ прибавилъ: Значитъ дѣло слажено не такъ ли? Если хорошо за него возьмешься, узнаешь гдѣ…
Собираются заговорщики? прервалъ его Шервудъ, говори теперь же дяденька.
По мнѣ, называй ихъ хоть и заговорщиками, не все ли мнѣ равно? Четырнадцатаго декабря насъ тоже подпоили когда я еще служилъ въ Московскомъ полку, и мы должны были кричать конституція! Мы здорово кричали въ полной увѣренности, что шло дѣло о женѣ Константина, отъ имени которой намъ разливали водку. Мы тоже стрѣляли, такъ что любо было поглядѣть. Я, какъ теперь помню, прицѣлился въ молоденькаго гвардейскаго поручика. Цафъ! и онъ свалился съ лошади. Когда я его снова увидѣлъ, онъ былъ хоть и калѣка, но генералъ-лейтенантомъ и Нарвскимъ комендантомъ. Моя пуля, раздробившая ему руку, принесла ему же счастье. Насъ тогда тоже назвали заговорщиками.