Молодой человѣкъ сидѣлъ погруженный въ глубокую думу; ему вспомнилось его прошлое, дѣтство, Гатчинскій пріютъ… потомъ невольно его мысли залетѣли и въ будущее, но оно казалось ему такъ же неприглядно, какъ и прошедшее. Въ его жизни все было мрачно, грустно, но вотъ закрался лучъ свѣта, онъ увидѣлъ Наташу и полюбилъ ее страшно со всѣмъ юношескимъ пыломъ. Но имѣлъ ли онъ право любить, будучи бѣглымъ каторжникомъ?
Сегодня онъ свободно могъ предаться своимъ размышленіямъ, такъ какъ всѣ его сосѣди разбрелись по трактирамъ и кабакамъ, справляя Николая Чудотворца и тезоимянитство государя. Всѣ его помыслы углубились въ прошлое; вспомнилъ онъ про Сибирь, про Кавказъ, про свою первую встрѣчу съ Наташей и въ особенности про путешествіе въ Петербургъ, какъ онъ въ дорогѣ ближе узналъ ее, съумѣлъ оцѣнить ея личныя качества. Они оба мечтали найдти спасенье у ногъ государя, не подозрѣвая простой вещи, что къ царю имѣютъ доступъ только великіе міра сего, а бѣднякамъ путь туда прегражденъ не преодолимыми препятствіями. Долго онъ мечталъ о Наташѣ и думы его невольно перенеслись къ бабушкѣ.
Мѣсяца два тому назадъ въ присутствій его и Наташи случайно назвали имя старой вѣдьмы. Наташа упросила его отправиться къ Марфушѣ. О посѣщеніи Савельева цыганки, читателю извѣстно. Съ тѣхъ поръ онъ не вспоминалъ о колдуньи, а теперь ея образъ такъ и вырисовывался предъ его глазами, съ нахмуреннымъ лбомъ и угрожающей рукой. Вспоминая о Марфушѣ, ему пришла на память и шкатулка, которую онъ въ день наводненія принесъ домой и совсѣмъ забылъ.
Савельевъ досталъ изъ шкапчика шкатулку, поставилъ ее на столъ, раскрылъ и началъ разсматривать ея содержаніе. Чего тамъ только не было? Всевозможныя золотыя и серебряныя монеты, разные болѣе или менѣе цѣнные кольца и серьги. Каждая вещь была завернута въ бумажку съ надписью отъ кого, когда и за что получена. Затѣмъ тамъ было пропасть писемъ и записочекъ. Савельевъ взглянулъ только на подписи, многія изъ нихъ принадлежали знатнѣйшимъ вельможамъ.
Хотя молодой солдатъ и разсматривалъ всѣ вещи и письма, но мысли его были все-таки всецѣло заняты Наташей и онъ интересовался своими сокровищами настолько, насколько онѣ могли быть полезны для Наташи. А что ей въ какихъ-то письмахъ?
Наконецъ пачка старыхъ пожелтѣлыхъ писемъ перевязанная накрестъ черной лентой привлекла его вниманіе. На пачкѣ было надписано: «сыну моей дочери». Савельевъ развязалъ пакетъ и началъ разсѣянно его пересматривать. Послѣ перваго взгляда его вниманіе всецѣло приковалось къ этимъ пожелтѣвшимъ листкамъ. Чѣмъ больше онъ вчитывался, тѣмъ его болѣе любопытство усиливалось. Однако эти письма были коротенькія и пустаго содержанія, но что имъ придавало интересъ — была подпись. Всѣ письма исходили только отъ двухъ лицъ, что доказывали подписи, это-то и было любопытнѣе всего, какъ могли попасть въ одну и ту же пачку записки, писанныя столь различными особами?
Однѣ письма, болѣе старыя, почти разсыпающіяся, носили подпись Кондратія Нилѣева, а другіе были подписаны!!!..
Сперва поговоримъ о первыхъ. Они были написаны изъ тюрьмы и относились къ женѣ.
Одно изъ писемъ было выцарапано булавкой на кленовомъ листѣ, вотъ его содержаніе:
Прощай, бѣдная голубка, сама того не сознавая, ты послужила орудіемъ для погибели твоего мужа. Ты надѣялась его спасти, но мѣсто того ты погубила его и его товарищей. У насъ, къ сожалѣнію нѣтъ сына, которому я могъ бы завѣщать отомстить. Если когда нибудь у нашей Анюты будетъ сынъ, онъ долженъ отомстить за меня и за моихъ товарищей, погибшихъ изъ за меня. Молись за своего Кондрата.
Третья бумага, была вырѣзка изъ газеты, въ которой говорилось, что унтеръ-офицеръ Иванъ Савельевъ, за участье въ заговорѣ Петрашевскаго ссылается въ Сибирь на десять лѣтъ, а затѣмъ на поселѣніе безсрочно.
Затѣмъ слѣдовали записки такого рода: «Сегодня придти не могу!» или «жди меня въ одинадцать часовъ!» Таковыхъ было не мало и всѣ были подписаны «Николай». Одно только письмо съ той же подписью, было длинное:
Ты говоришь, мой другъ, что нашъ ребенокъ былъ сынъ. Но что съ нимъ сталось? Не можетъ быть, чтобы ты этого не знала! Скажи мнѣ! Подумай, что отъ этого зависитъ судьба и счастье твоего сына. Нѣтъ, ты этого не знаешь! Я твою душу хорошо знаю, она чиста, какъ ангелъ и не способна на ложь. Сегодня, когда я тебя допрашивалъ и смотрѣлъ въ глаза, ты не могла бы выдержать моего взгляда если бы хранила въ своемъ сердцу тайну. Я привыкъ читать въ сердцахъ людей, въ тебѣ нѣтъ ничего фальшиваго. Но тѣмъ не менѣе для меня непостижимо исчезновеніе мальчика! Гдѣ онъ?… Съ какой цѣлью?!.. Я велѣлъ разыскивать его слѣды, но офиціально я этого сдѣлать не могу. Съ своей стороны употреби всѣ усилія, чтобы ему доставить блистательную будущность, и помоги мнѣ его отыскать, или по крайней мѣрѣ похитившую его акушерку.
Потомъ слѣдовало письмо весьма нечеткаго почерка:
«Анюта, дорогое дитя мое, твой сынъ живъ, онъ въ Гатчинскомъ сиротскомъ домѣ подъ номѣромъ 2137 и подъ именемъ Ивана Савельева Помни, что твой отецъ его избралъ мстителемъ за свою смерть».
Потомъ слѣдовали строчки написанныя тонкимъ дрожащимъ почеркомъ:
«Сынъ мой, если когда нибудь эти строчки попадутъ въ твои руки, подумай, вѣдь мертвые не нуждаются въ мѣста! Они теперь ангелы божьи и окружаютъ престолъ всевышняго, онъ ихъ защита и ихъ мститель. Что я говорю, мститель? Нашъ создатель — Богъ любви и всепрощенія; значитъ-мы тоже должны прощать нашимъ ближнимъ. Черезъ нѣсколько мгновеній я сама предстану предъ лицомъ всевышняго и только теперь я узнала, что ты живъ. Я могла бы дать тебѣ блистательное положеніе, какъ люди это называютъ, но, зачѣмъ? Лучше оставайся Иваномъ Савельевомъ, неизвѣстнымъ сиротой. Карьера, которую я могла бы тебѣ создать, опасна, тебѣ бы завидовали и ненавидѣли бы тебя! Быть можетъ она принесла бы тебѣ смерть, а я не хочу, чтобы мой сынъ, рожденный въ слезахъ, погибъ, я хочу чтобы ты жилъ долго! Ты будешь счастливѣе какъ Иванъ Савельевъ, нежели какъ незаконнорожденный царскій сынъ! Прощай милый сынъ, я тебя благословляю и завѣщаю любовь и прощеніе а не месть».
Солдатъ читалъ и перечитывалъ эти строки. Неужели онъ нашелъ свою мать? сомнѣнія нѣтъ! Эти строки могли быть написаны только матерью! Но кто же она? Письмо гласило Марія Ассенькова, но между тѣмъ никогда это имя не долѣтало до его слуха! Впрочемъ это не удивительно, слава артистокъ не вѣчна, едва опустится надъ ними завѣса жизни, какъ и забудутъ про ихъ существованіе.
А все-таки, сколько прелести въ словѣ «мать», даже для того, кто никогда не испыталъ материнскихъ ласокъ. — Мысль о томъ, что онъ незаконный сынъ государя, не зародила въ немъ честолюбивыхъ замысловъ. Онъ думалъ только о своей матери. Судя по ея письму, она была несчастна, и эта мысль заставила Савельева прослезиться. Онъ взялъ это письмо и спряталъ на груди точно какой нибудь талисманъ, а шкатулку снова заперъ и спряталъ.
X
Толстый слой снѣга, точно саванъ покрывалъ сады Гатчинскаго дворца, окна блистали огнями. Снасти фрегата стоявшаго на озерѣ были унизаны пестрыми фонариками, напрасно стараясь придать саду праздничный видъ. Въ Гатчинѣ сегодня былъ великій праздникъ, какъ и по всей Россіи — тезоименитство государя. Николай предпочелъ праздновать свои имянины не въ шумной столицѣ, какъ въ былыя времена, но въ тихой Гатчинѣ. Святитель Николай чудотворецъ, его патронъ и покровитель всей Россіи точно будто отвернулся отъ православной Руси. Прежде посланники съ самого утра спѣшили поздравить грознаго колосса, а теперь, какъ ихъ число сократилось! Кто изъ посланниковъ прибылъ въ Гатчину для принесенія поздравленія? Только Саксонскій — Кенерицъ, Прусскій — Вертеръ, и Австрійскій графъ Валенштейнъ Естергази, который согласно приказанію, полученному отъ своего императора, присовокупилъ къ обычнымъ поздравленіямъ кислосладкимъ голосомъ, что если до марта мѣсяца миръ не будетъ заключенъ, то Арстрія будетъ вынуждена выступить противъ Россіи.