Разумѣется, разумѣется, отвѣчалъ Мандтъ и понюхалъ табачку. Онъ былъ черезчуръ привыченъ къ двору, чтобы выражать свои мысли черезчуръ откровенно. До свиданія батюшка. Его величество только что за вами послали, а я долженъ идти къ императрицѣ. И докторъ- дипломатъ удалился, боясь, что черезчуръ много высказалъ.
Духовникъ слѣдилъ за нимъ взглядомъ, пока онъ не вошелъ въ покои императрицы.
Вотъ какъ? подумалъ онъ, солдатъ похожъ на государя! Надо полюбоваться этимъ сходствомъ! Государь мнѣ проститъ, если я его заставлю немного подождать. Да въ прочемъ меня еще не звали, а Манатъ говоритъ, что тотъь не опасно болѣнъ.
Бажановъ спустился съ лѣстницы и вошелъ на гауптвахту.
Солдаты смотрѣли на него съ недоумѣніемъ, такъ какъ протопресвитеръ еще никогда не посѣщалъ гауптвахты.
Гдѣ солдатъ, котораго только что осматривалъ тайный совѣтникъ Мандтъ?
Караульный офицеръ указалъ на солдата, лежавшаго на койкѣ. Онъ спалъ и его грудь мѣрно вздымалась во снѣ.
Достаточно было одного взгляда, чтобы священникъ сразу замѣтилъ необычайное сходство съ государемъ.
Какъ фамилія этого солдата? спросилъ онъ офицера.
Его зовутъ Савельевъ, отвѣчалъ тотъ.
Савельевъ? повторилъ священникъ, потомъ онъ прибавилъ про себя:
Я не ошибся! это онъ! Вѣдь такъ зовутъ солдата, у котораго нашли бумаги, которыя я передалъ государю. Капитанъ потрудитесь оставить меня наединѣ съ этимъ солдатомъ. Я долженъ съ нимъ поговорить.
Офицеръ съ поклономъ удалился.
Священникъ подошелъ къ нему и положилъ на его плечо руку.
Савельевъ! назвалъ онъ громко.
Но тотъ продолжалъ равномѣрно и спокойно дышать.
Савельевъ! повторилъ священникъ, и потрясъ солдата за правую руку. Должно быть правая рука у него еще сильно болѣла, такъ какъ онъ вскрикнулъ и открылъ глаза
Что отъ меня надо? спросилъ онъ, но замѣтивши пресвитера онъ вскочилъ и попросивъ благословенія у священника поцѣловалъ съ уваженіемъ его руку.
Пресвитеръ благословилъ его и продолжалъ:
Ты солдатъ Савельевъ?
Солдатъ молча сдѣлалъ утвердительный знакъ головой.
Ты былъ опрокинутъ лошадью государя?
Солдатъ снова знакомъ головы отвѣчалъ утвердительно на вопросъ священника.
У тебя былъ револьверъ въ рукѣ?
Да, отвѣтилъ солдатъ.
Что ты хотѣлъ съ нимъ сдѣлать!
Я хотѣлъ убить государя!..
Убить государя?! воскликнулъ Бажановъ въ ужасѣ.
Да! а потомъ самого себя! добавилъ спокойно солдатъ.
Несчастный! Зачѣмъ же это двойное убійство? Что тебя на это толкнуло?
При этомъ вопросѣ солдатъ упалъ на колѣни, глаза наполнились слезами.
Въ чемъ я никогда бы ни передъ кѣмъ не сознался я покоюсь тебѣ, батюшка. Вѣдь ты, какъ священникъ источникъ утѣшенія и милосердія.
Онъ схватилъ пресвитера за руку и оросилъ горячими слезами.
Бажановъ поднялъ его и сказалъ:
Садись и разскажи мнѣ свою исповѣдь. Вѣдь только какія нибудь ужасныя мысли могли тебя довести до такого страшнаго рѣшенія!
Охъ, батюшка, я много перестрадалъ!
Богъ намъ посылаетъ страданія въ видѣ испытанія. Смиреніе и молитва даютъ намъ утѣшеніе въ горѣ, а никакъ не преступленіе. Садись же и разскажи мнѣ свое прошлое, чтобы я могъ тебѣ передать утѣшеніе церкви.
Солдатъ разсказалъ ему свою печальную судьбу, начиная съ того, какъ выросъ сиротой въ Гатчинскомъ воспитательномъ домѣ; какъ онъ мечталъ сдѣлать себѣ карьеру, ставъ солдатомъ; и, наконецъ, какъ за сочувствіе золотымъ мечтамъ Петрашевскаго онъ попалъ въ Сибирь. Онъ описалъ свой побѣгъ изъ Сибири; про то какъ сражался подъ русскими знаменами, напрасно, надѣясь, цѣною крови искупить свой проступокъ; какъ его генералъ самъ хлопоталъ о помилованіи но безъуспѣшно; какъ его товарищи не желая отправлять въ Сибирь, какъ преступника, дали ему возможность бѣжать; какъ вмѣсто того, чтобъ перейти къ непріятелю, онъ предпочелъ пройти не одну сотню верстъ, чтобы дойти до Петербурга въ надеждѣ вымолить себѣ прощеніе у государя. Упомянулъ такъ же, какъ онъ встрѣтилъ и полюбилъ Наташу, какъ онъ однажды утромъ явился къ Курдюбекову и нашелъ его павшимъ отъ руки неизвѣстнаго убійца и что съ тѣхъ поръ онъ не можетъ отыскать Наташу. Сказалъ такъ же, что случайно встрѣтилъ цыганку Марфушу, которая ему призналась, что она его бабушка. Что съ тѣхъ норъ, какъ онъ утратилъ Наташу онъ и день и ночь ее отыскивалъ и наконецъ въ полномъ отчаяніи и почти лишившись разсудка, рѣшилъ убить того, кого считалъ виновникомъ всѣхъ своихъ бѣдъ, а потомъ покончить и съ собой. Онъ не хотѣлъ вѣрить, что государь его отецъ! Родительское сердце узнало бы сына и подъ солдатской шинелью.
Священникъ со вниманіемъ слушалъ исповѣдь Савельева. Онъ зналъ всю выгоду, которую можно будетъ почерпнуть если привести государю сына его любовницы, Маріи Ассеньковой, которую онъ и до сихъ поръ оплакиваетъ.
Когда солдатъ окончилъ свой разсказъ, священникъ всталъ и сказалъ ему, кладя руку на плечо:
Терпѣніе и смиреніе, сынъ мой! Молись Богу! быть можетъ тебя ждетъ лучшее будущее, которое тебя вознаградить за всѣ твои испытанія. Но никому не говори о твоихъ преступныхъ замыслахъ, ни о томъ, что ты узналъ отъ цыганки, что, впрочемъ, вѣроятно ни что иное какъ рядъ выдумокъ. Слышишь ли, никому не говори!
А Наташа? сказалъ солдатъ. Гдѣ Наташа? Бѣдная дѣвушка, гдѣ она г
Наташа найдется! Но если ты хоть кому ни- будь скажешь о своемъ бывшемъ намѣреніи, или о своей мнимой тайнѣ, это будетъ твое горе и погибель, а Наташа на вѣки для тебя пропадетъ.
Священникъ его еще разъ поблагословилъ и вышелъ.
Солдатъ остался на постели, съ опущенной головой, погруженный въ глубокія размышленія.
Бажановъ поднялся въ комнаты государя и въ пріемной засталъ Кареля, который, повидимому, его ожидалъ.
Батюшка, сказалъ ему докторъ, государь васъ ожидаетъ, но преждѣ, чѣмъ вы къ нему пойдете, я имѣю къ вамъ передать пару словъ…
Что вамъ угодно?
Болѣзнь государя…
Не опасна, какъ мнѣ сказалъ докторъ Мандтъ четверть часа тому назадъ, прервалъ его пресвитеръ.
Охъ! дай Богъ, чтобы Мандтъ не ошибся! Дай Богъ, чтобы онъ сказалъ правду! Что же касается до меня, то я не раздѣляю его надеждъ.
Развѣ вы другого мнѣнія? спросилъ встревоженный духовникъ.
Передъ Богомъ и моей совѣстью: да!
Развѣ государю дѣйствительно такъ плохо?
Да, батюшка, и онъ самъ убѣжденъ, что ему осталось не долго жить.
Докторъ, вы меня пугаете!
Я васъ ждалъ, чтобы вамъ высказать, что моя совѣсть не допускаетъ скрыть отъ васъ. Вы должны подготовить царское семейство къ удару который можетъ очень скоро разразиться надъ нимъ.
Но въ чемъ же заключается болѣзнь государя!
Ее окружаетъ непроницаемый мракъ, даже для науки. Ея симптомы такъ странны, такъ несогласны между собой, что я не безъ причины опасаюсь… Докторъ замялся.
Чего же вы опасаетесь?
Я боюсь, что государь отравленъ…
Все таки!..
Эти слова невольно сорвались у духовника. Онъ отдалъ бы полъ жизни, чтобы ихъ вернуть.
Докторъ услышалъ эти загадочныя слова и устрѣмилъ пристальный взоръ на пресвитера, который, впрочемъ, скоро оправился и выдержалъ взглядъ врача.
Я поджидалъ васъ, батюшка, именно для того, чтобы узнать изъ вашихъ устъ, если еще не поздно истину, которую скрываютъ отъ насъ — докторовъ. Можетъ еще не поздно! Можетъ его еще можно спасти!
Въ эту минуту изъ комнаты государя вышелъ генералъ-адъютантъ и, увидѣвши священника, прямо подошелъ къ нему:
Батюшка, государь ужъ нѣсколько разъ объ васъ спрашивалъ. Онъ ждетъ васъ съ возро- стающимъ нетерпѣніемъ.
Сейчасъ иду, сказалъ духовникъ и, схвативъ обѣ руки доктора, сказалъ ему взволнованнымъ голосомъ: я исполню свою обязанность, даже болѣе, чѣмъ повелѣваетъ мнѣ долгъ, если это только будетъ возможно. Вы меня понимаете! Что же касается до того, что вы мнѣ сказали, то это останется между нами тайной.
Карель молча поклонился.
Потомъ священникъ и докторъ вошли въ комнату государя, который не могъ видѣть вошедшихъ, такъ какъ лежалъ повернувшись лицемъ къ стѣнѣ.