Те же изображения выбирали для татуировки, в качестве амулетов суеверные пираты использовали ракушки и кусочки дерева. Какие напитки предпочитали они: ром или арак, пальмовое вино или смесь из морской воды и пороха? Это тоже являлось предметом обсуждения.
Одним словом, Стивенсон жил в мире героев рождавшейся книги. И можно предположить, что ему не раз казалось, будто он и в самом деле один из них. В этом сказывалось его вечное стремление к лицедейству, жившее в нем актерство. Многие отмечают эту особенность писателя – соответственно нарядившись, исполнять перед самим собой ту или иную роль. Здесь Стивенсон выступал как бы последователем теории творчества своего любимого Кольриджа: поэт должен уметь вживаться в чужое сознание и полностью перевоплощаться в своего героя.
Но ведь такая способность художника приносит и великое счастье, и великую боль. Разве Бальзак умер не оттого, что был замучен поступками своих вымышленных героев? А Флобер? Больше всего он боялся «заразиться взаправду» переживаниями своих персонажей, испытывая в то же время огромное наслаждение «претворяться в изображаемые существа». Точно так же Э.-Т.-А. Гофман, когда творил образы своих фантазий и ему становилось страшно, просил жену не оставлять его одного. Над порожденными собственным воображением героями обливался слезами Ч. Диккенс, мучился Г. Гейне и страдал Ф. Достоевский. Они были актерами в самом подлинном смысле этого слова в окружении огромной и пестрой толпы созданных ими образов.
Мечтатель Стивенсон щедро наделял себя в творчестве всем, чего ему недоставало в жизни. Часто прикованный к постели, он отважно преодолевал удары судьбы, безденежье и литературные неудачи тем, что отправлялся на крылатых кораблях мечты в безбрежные синие просторы, совершал смелые побеги из Эдинбургского замка, сражался на стороне вольнолюбивых шотландцев. Романтика звала его в дальние дали. Увлекла она в плавание и героев «Острова сокровищ».
Теперь он жил одним желанием, чтобы они доплыли до острова и нашли клад синерожего Флинта. Ведь самое интересное, по его мнению, – это поиски, а не то, что случается потом. В этом смысле ему было жаль, что А. Дюма не уделил должного места поискам сокровищ в своем «Графе Монте-Кристо».
Под шум дождя в Бремере было написано за пятнадцать дней столько же глав. Поистине рекордные сроки. Однако на первых же абзацах шестнадцатой главы писатель, по его собственным словам, позорно споткнулся. Уста его были немы, в груди – ни слова для «Острова сокровищ». А между тем мистер Гендерсон, издатель журнала для юношества «Янг фолкс», который решился напечатать роман, с нетерпением ждал продолжения. Но творческий процесс прервался. Стивенсон утешал себя: ни один художник не бывает художником изо дня в день. Он ждал, когда вернется вдохновение. Но оно, как видно, надолго покинуло его. Писатель был близок к отчаянию.
Кончилось лето, наступил октябрь. Спасаясь от сырости и холодов, Стивенсон перебрался на зиму в Давос. Здесь, в швейцарских горах, к нему и пришла вторая волна счастливого наития. Слова вновь так и полились сами собой из-под пера. С каждым днем он, как и раньше, продвигался на целую главу.
И вот плавание «Эспаньолы» завершилось. Кончилась и литературная игра в пиратов и поиски сокровищ. Родилась прекрасная книга, естественная и жизненная, написанная великим мастером-повествователем.
Некоторое время спустя Стивенсон держал в руках гранки журнальной корректуры. Неужели и этой его книге суждено стать еще одной неудачей? Поначалу, казалось, так и случится: напечатанный в журнале роман не привлек к себе ни малейшего внимания. И только когда «Остров сокровищ» в 1883 году вышел отдельной книгой (автор посвятил ее своему пасынку Ллойду), Стивенсона ждала заслуженная слава. «Забавная история для мальчишек» очень скоро стала всемирно любимой, а ее создателя – РЛС – Роберта Льюиса Стивенсона – признали одним из выдающихся английских писателей. Лучшую оценку в этом смысле дал ему, пожалуй, Р. Киплинг, написавший, что творение Стивенсона – «настоящая черно-белая филигрань, отделанная с точностью до толщины волоска».
ШАНСИЛАУ, или ВСТРЕЧИ КАМОЭНСА С ПИРАТАМИ
Изгнание
С моря силуэт сегодняшнего Макао (Аомынь) выглядит вполне современно – над городом возвышаются громады многоэтажных зданий. Однако при ближайшем рассмотрении становится очевидным внешнее его своеобразие. Проявляется оно прежде всего в обилии католических церквей и старинных зданий, построенных в западном стиле, напоминающих о четырехсотлетнем господстве португальцев на этом клочке азиатской земли.
Впрочем, немало здесь и процветающих буддийских храмов. В остальном же облик Макао типично китайский: скопление лачуг, всякого рода лавочек и мастерских мелких ремесленников. В китайских кварталах на улочках оживленно и шумно. Особенно многолюдно в этих районах бывает в дни традиционных праздников. Туристические бюро всячески рекламируют красочные карнавалы с причудливыми масками, иллюминацией и множеством танцующих.
Надо сказать, что туристская индустрия развивается в Макао чрезвычайно быстро. Многих привлекают сюда прежде всего игорные дома. Местные казино битком набиты состоятельными гостями из Западной Европы, США, Австралии и Юго-Восточной Азии.
На рекламных проспектах – богатые отели, шикарные лимузины и улыбающиеся красотки. Здесь и катера на подводных крыльях, доставляющие пассажиров из Гонконга, новый паром, курсирующий в бухте Чжуцзянкоу между Макао и Гонконгом, золотые пляжи и, наконец, двухкилометровый мост, соединяющий остров Тайпа с Макао.
Но где же одна из главных достопримечательностей Макао – знаменитый грот Камоэнса, в котором, по преданию, великий поэт прожил не один месяц? О нем в проспекте для туристов сказано весьма кратко. Не говорится и о том, каким образом поэт оказался на юге Китая, за тысячи миль от родной Португалии. Восполним этот пробел и обратимся к его биографии. Она тем более поразительна, что певец Лузитании побывал здесь, по представлениям тогдашних европейцев, на краю света, у самой восточной каймы «бахромы мира», в середине XVI века!
Сегодня на двух разных континентах земного шара воздвигнуты памятники Камоэнсу. На его родине, в Лиссабоне, монумент был сооружен в 1867 году. Тысячи людей собрались тогда на открытие статуи. И не случайно другой памятник Камоэнсу находится в далеком Гоа – бывшей португальской колонии в Индии.
Камоэнс, по праву занимающий достойное место в одном ряду с такими великими гуманистами, как Рабле, Сервантес, Шекспир, предстает перед нами на ярком фоне общественно-политической жизни своего времени. Захватнические экспедиции на севере Африки, продолжающаяся экспансия в Азии (расширение торговли вплоть до Японии), сооружение грозных фортов и крепостей, кольцом охвативших Индийский океан, создание огромного флота для борьбы с пиратами – все это закрепляло господство португальцев, способствовало обогащению короля и его окружения.
Для эпохи Камоэнса характерны также борьба «туземцев» против колонизаторов, сражения на море с пиратами – как называли тогда всех, кто пытался вести собственную, не зависящую от португальских пришельцев торговлю, – внедрение инквизиции и первые аутодафе. свои особенности имели нравы и быт колоний, главным образом Золотого Гоа – столицы Португальской Индии.
Молодые годы Камоэнс провел в Коимбрском университете – одном из старейших и по тем временам лучшем в Европе. Тогда (до укоренения в стране иезуитов) это был культурный центр, где получали образование в духе эпохи Возрождения.
В Коимбре находилась одна из крупнейших в Европе библиотек, и молодой Луиш пользовался ее сокровищами. И сегодня это хранилище поражает своими размерами, выглядит как храм знаний. Огромные, украшенные резьбой по дереву шкафы, заполненные редчайшими изданиями, возносятся к потолку, покрытому уникальными росписями.