Однако на протяжении почти четырех месяцев Кремль колебался. Международный отдел ЦК КПСС возражал против вмешательства в «пражскую весну», прогнозируя резко негативную реакцию на Западе, а также в ряде компартий. Между Москвой и Прагой постоянно курсировали «послы мира»: венгерский вождь Янош Кадар и французский коммунист Валь дек Роше. В июне Брежнев имел беседу с председателем Национального собрания ЧССР Смрковским и выразил ему извинения за нападки на него советской прессы. Советский лидер даже предложил Смрковскому, считавшемуся более активным сторонником реформ, нежели Дубчек, заменить «слишком неопытного» руководителя на посту генсека КПЧ.
В конце июля — начале августа в пограничном с СССР городе Чиерне-над-Тиссой шли странные перемещения: каждое утро с востока прибывал специальный хорошо охраняемый поезд, который вечером аккуратно откатывался, как на спячку, на советскую территорию. В таких дорожных условиях шли длительные переговоры Брежнева и его пражских коллег. В итоге как будто стороны пришли к «консенсусу»: Дубчек и сотоварищи обещали держать события под контролем, Кремль согласился не торопиться с вооруженным вмешательством.
Однако шаткое статус-кво просуществовало недолго. Уже в ночь с 20 на 21 августа началась операция «Дунай»: подразделения советской армии при поддержке войск других стран ОВД вошли в Чехословакию. Непосредственным поводом, вынудившим Брежнева пойти на этот шаг, послужили две вещи. Во-первых, массовое распространение в ЧССР манифеста «2000 слов», содержавшего обращение формировать «гражданские комитеты действий» (в чем усматривался прямой призыв к «контрреволюции»), во-вторых, внезапное назначение съезда компартии Словакии на конец августа, в чем увидели попытку «путча» против промосковски настроенного секретаря Биляка.
Помимо этих поводов существовали и другие обстоятельства, способствовавшие вторжению. Разумеется, не обошлось без секретной договоренности с чехословацкой армией: в случае ее сопротивления рассчитывать на успех оккупации было практически невозможно. Министр обороны Дзур твердо придерживался просоветской линии и подчиненные ему войска не противодействовали операции «Дунай». «Свои люди» были у Москвы и в руководстве StB (генерал Шалгович и др.): 21 августа и в последующие дни чешские чекисты помогали советским «нейтрализовывать опасные элементы».
Но наибольшей тайной в этих событиях осталась позиция Запада. В мае 1969 г. албанская газета «Зери и поппулит» опубликовала статью, в которой утверждалось: «Чехословацкие события еще раз подтвердили не только существование заговора США и СССР, направленного на раздел сфер влияния и повсеместное установление их… гегемонии, но и тот факт, что этот заговор осуществляется на практике». Рупор Энвера Ходжи сравнивал поведение западных держав в отношении советского вторжения с позицией Понтия Пилата и добавлял: «Равнодушие, проявленное в отношении отстранения Дубчека, который до последнего времени пользовался симпатиями всей западной буржуазной реакции, показывает, что во имя интересов советско-американского союза не только его судьба, но и судьба всей Чехословакии превратилась в разменную монету».
Действительно, 26 августа Брежнев говорил доставленным под конвоем в Кремль лидерам Чехословакии (свидетельство 3. Млынаржа): «Я спрашивал президента Джонсона, признает ли и сегодня американское правительство в полном объеме соглашения, подписанные в Ялте и Потсдаме. И 18 августа я получил ответ: в отношении Чехословакии и Румынии ‑ целиком и полностью… Так что, вы думаете, кто-то что-то предпримет в вашу защиту? Ничего не будут делать».
Итак, со всей откровенностью генсек КПСС признал, что накануне вторжения в Чехословакию он консультировался с американской администрацией и фактически получил заверения о нейтралитете в отношении грядущей акции! Только с учетом этого становятся понятными путаные объяснения американских руководителей в связи с тем, что они-де «прозевали» операцию «Дунай». Профессор Иржи Вадента пишет в своей книге «Советское вторжение в Чехословакию»: «После переговоров в Чиерне… и до вторжения, т. е. примерно на две недели американская разведка «потеряла» след советских боевых подразделений, которые проводили маневры вблизи чехословацкой границы. Разведка США вновь «обнаружила» эти войска, когда советские танки уже шли по улицам Праги, да и то лишь из новостей, переданных по чешскому радио! Руководители НАТО были удивлены мощью и временем вторжения…»