Повеселевшие после гвардейского угощения гости шумной толпой двинулись к пристани. Кто-то тихонько потянул Ивана за рукав.
— Ваше благородие, пройдемте в токарную мастерскую, — негромко произнес один из царских денщиков. — Вас желает видеть государь.
Глава 84
Прошли прямо в Летний дворец, мимо небольшой гавани, в которой у причалов стояли царские баркасы и вельботы. На первом этаже в приемном зале Ивана просили подождать. Не без трепета прочитал прибитый к двери указ, написанный рукой государя. В нем под страхом суровой кары всем запрещалось входить без доклада в токарную мастерскую. Уже доводилось слышать, что самые важные персоны, вплоть до сиятельного любимца князя Меншикова и даже самой императрицы Екатерины Алексеевны, чьи комнаты располагались на втором этаже, не смели незвано являться в эту часть Летнего дворца. Именно здесь совершались многие важные государственные дела Российской империи.
Дверь отворилась, Ивана позвали, и он очутился в светлой комнате с широкими окнами, забранными частыми переплетами и мелкими квадратными стеклами. Изразцовая печь, верстак, полки с инструментами, простые лавки и карта земных полушарий на стене —
вот и все убранство мастерской. Через приоткрытую дверь в кабинет виден стол, заваленный бумагами, и резной дубовый шкаф, на котором установлена модель галеры.
В углу мастерской стояла узловатая дубинка. Как обмолвился в похмельном угаре один из придворных, она частенько служит орудием «монаршего милосердия» и «скрытного хозяйского поучения». Не раз случалось, что сенаторы, министры и другие знатные государственные мужи выходили из этих дверей, хватаясь за побитую спину или вытирая кровавые сопли. У токарного станка стоял царь Петр. По случаю летней жары государь был в одной рубашке, рукава закатаны, кафтан простого сукна брошен на лавку. Потертые штаны и стоптанные башмаки засыпаны мелкими стружками и опилками. На станке зажата какая-то гнутая деталь из светлого дерева, в воздухе еще не осела мелкая пыль.
Генерал-адмирал Апраксин сидел у открытого окна. Мундир распахнул, парик стянул, прихлебывал квас. Наверху раздавался быстрый топот ног, доносились женские голоса.
— Здравствуй, моряк! — промолвил царь.
— Здравия желаю ваше императорское величество! — гаркнул Иван.
— Тише ты! Не на палубе командуешь. Наверху девки царицу обряжают, с перепугу не туда булавку воткнут. Вот нам с тобой достанется! Как мой крестник поживает?
— Петруше второй годок пошел, государь. Бегает резво, первые слова говорит.
— А как твоя служба идет? Не жалеешь, что забрали из Морской академии?
— Рано еще ему с ребятами азы наук долбить. Пусть на море послужит, — проворчал генерал-адмирал.
— Готов послужить Отечеству, государь! — бодро ответил Иван. Смысл слов Апраксина понял мгновенно. Обрадовался — неужели доведется еще раз выйти в море! — Бумажных дел, государь, мне и на английской службе хватало. Дома все болезни прошли, силы враз прибавилось.
— Не забыл английские порядки и хитрости? Еще помнишь, как они следят за чужими кораблями и судами?
— Помню, государь.
— Мы тут с генерал-адмиралом все о наших домашних делах беседовали. Да вот забыли, зачем покойный король Карл хотел нанять заморских пиратов на свою службу? Как дело-то было? Не напомнишь? — царский голос звучал равнодушно, словно спрашивал о каком-то пустяке.
Стало ясно, почему последнее время Ивану приходилось так часто копаться в бумагах Иностранной коллегии.
— Английские агенты доносили, что к шведскому послу в Ганновере явились посланцы пиратов с Индийского океана, государь. Просили принять их под покровительство короля Карла, обещали прислать ему тридцать боевых кораблей и передать все накопленные богатства. Кроме того, поступили сведения, что министр Герц уговаривал короля принять это предложение. В то время шведы готовили десант на шотландский берег и корабли им были очень нужны.
— И в этом деле без Герца не обошлось, — царь только покачал головой.
— Пройдоха известный, — откликнулся генерал-адмирал. — Сколько раз он пытался нас морочить.
— Ну что старое вспоминать. Тем, что он помог усадить шведов за стол переговоров, оправдал все наши расходы. Что еще скажешь, капитан-лейтенант?
— Тогда лорды Адмиралтейства не сочли серьезной угрозу появления эскадры пиратов у берегов Европы. Знали, что на Мадагаскаре опытные старики уничтожены, а молодежь столкнулась с трудностями и мечется. Поэтому пираты и просят покровительства у Голландии, Дании, Франции. Хвастают морской удачей, набивают себе цену и всем обещают горы золота и острова в океане. А сами не имеют необходимого для содержания кораблей и боевых действий. Ясно, что морские бродяги хитрят, и нет им веры.
— Воры, они воры и есть.
— Недавно в бумагах Иностранной коллегии читал, что в Индийский океан послан для поддержания порядка коммодор Томас Мэтьюз с четырьмя кораблями. Только он большого рвения не показывает, крейсирует вдоль берегов и собирает дань со всех купеческих судов. Агенты сообщают, что он пиратов сильно потеснил, можно сказать, совсем лишил куска хлеба, на жалобы торговцев и грозные приказы Адмиралтейства внимания не обращает, но сильным людям в Лондоне шлет дорогие подарки.
— Ну это дело известное, — усмехнулся государь. — А вот зачем новый шведский король тайно послал своего генерал-адъютанта Ульриха с пятью кораблями в Испанию? Разве не для встречи с пиратами?
— Об этом, государь, ничего не слышал. Возможно, в Стокгольме просто не знают, что происходит у Мадагаскара.
— Про это я скажу, — произнес Апраксин. — Поход Ульриха — результат союза двух калек. Испанию в последней войне англичане чуть до смерти не забили, почти все корабли пожгли. Поэтому она разрешила шведам встать на якорь в Кадисе, через которой идет вся ее торговля с американскими колониями. Боевые корабли неплохая помощь в защите от мавританских пиратов, которые совсем обнаглели и грабят испанские берега.
— Ну, а шведы зачем туда пошли?
— В Стокгольме, после нашего разорения, готовы деньги занять хоть у султана, хоть у людоедов. Король Фредерик поверил обещаниям пиратов. Только с Индийского океана никто не явился, а шведские матросы от безделья и дешевого испанского вина забыли про корабельный порядок. Дело дошло до драк и бунтов. Теперь Ульрих находится под следствием королевского суда, пишет слезные жалобы.
— Понятно, — царь все выслушал внимательно. Потом какое-то время пристально смотрел на Ивана. Внезапно спросил: — Ты сам пиратствовал?
От неожиданности Иван растерялся. Не мог вымолвить ни слова. Ясно вспомнил поросшие пальмами берега Мадагаскара, качающихся на волнах медуз, остекленевшие глаза покойников, разбросанных по всему пляжу. Вдруг стало невыносимо жарко, и кровь зашумела в ушах, словно вновь оказался под палящими лучами африканского солнца.
Генерал-адмирал сочувственно вздохнул, протянул ковш с квасом. Государь молчал, терпеливо ждал ответа.
— Я, ваше императорское… Государь, грехов на мне много, но не душегубствовал. Во всем покаялся… — Иван кратко рассказал о плавании на «Сером гусе» и о том, как стал свидетелем уничтожения вожаков пиратов и сожжения Либерталии.
Опасаясь царского гнева, генерал-адмирал поспешил добавить, что все сказанное соответствует истине и он знает о делах капитан-лейтенанта на английской службе.
— Что же ты, Федор Матвеевич, мне об этом раньше не доложил. Ну, ладно. Знаю, были и другие дела.
Государь замолчал и еще раз пристально посмотрел на Ивана. Потом некоторое время рассматривал карту земных полушарий на стене.
— Вижу, что ты, молодец, многому научился в чужих морях. Про твои дела против шведов, умении молчать и верности Отечеству мне хорошо известно. Теперь уверен, что сгодишься для важной государственной службы. Но на этот раз без стрельбы и смертоубийства. Расскажи еще раз, в чем сила пиратов Мадагаскара и в чем их слабость? И как они ладят с африканскими и азиатскими царьками?