«Чудо из Хаммерсмита»
— Какой ужасный день! — пожаловался Холмс. Он стоял у окна нашей[13] гостиной на Бейкер-стрит, барабаня пальцами по стеклу, с другой стороны которого сплошным потоком хлестал дождь. — Никаких расследований для оживления умственной работы! Нет книг, стоящих чтения! Не на что смотреть, кроме мокрых зонтов да извозчичьих лошадей, от которых идет пар! Нам надо хоть что-то сделать, Ватсон. Я не вынесу даже часа в этих стенах — задохнусь от скуки!
В таком беспокойном состоянии мой друг пребывал весь день, то вышагивая по комнате, то бросаясь ни диван и задумчиво глядя в потолок.
— Что вы предлагаете, Холмс? — спросил я.
Я сидел у камина и читал вечернюю газету, никакого желания покидать дом в такую мерзкую сырую погоду у меня не было.
— Давайте-ка посмотрим, что нам предлагает «Стар», — сказал он, подойдя ко мне.
Взяв газету, Холмс перелистал ее и нашел раздел с развлечениями.
— Что вы предпочитаете? Театр или концерт в Сент Джеймс-холл? А может быть, пойдем в ресторан «Гольдини»?[14]
— Если честно, мне ничего этого не хочется. Жуткая погода, Холмс.
— Ну и скучный же вы человек! От сырости еще никто не погибал. Ага! Я, кажется, нашел кое-что, что оторвет вас от камина. В «Кембридже»[15] поет «французский соловей». Думаю, это вас вдохновит! — сказал Холмс и очень развеселился, увидев, с какой живостью я вскочил на ноги. — Кажется, она ваша любимица, не так ли?
— У нее замечательный голос, — ответил я немного скованно.
— И совершенно потрясающие лодыжки. Что вы на это скажете, мой дорогой друг? Дождь ведь не помешает нам ее увидеть?
— Если вы так хотите. Это сугубо ваше решение.
Холмс все еще посмеивался от удовольствия, когда мы, тепло одевшись, остановили кеб и отправились в «Кембридж», заехав по пути к «Марчини»[16].
Из-за дождя народу было немного, и мы легко нашли места в третьем ряду партера, откуда отлично видны сцена и ведущий, объявляющий номера.
Начало программы мне не очень понравилось. Выкупал неинтересный клоун, посредственные канатоходцы, «человек-змея», одетый в трико из леопардовой шкуры, причудливо изгибавшийся и принимавший самые неожиданные позы, а также пара дрессированных тюленей, которым по причинам, одному ему ведомым, горячо аплодировал Холмс.
Я же приберег свои восторги дли Маргерит Россиньоль, которая появилась в конце первого отделения.
Те, кому не довелось видеть «французского соловья» на сцене, лишились возможности послушать одну из величайших певиц мюзик-холла.
Она не только обладала дивным сопрано, ангельским и абсолютно нефорсированным чистым верхним «до», но также полной и вместе с тем очень изящной фигу рой.
В тот вечер, как я помню, она была одета в шелковое платье цвета лаванды, которое прекрасно оттеняло ее роскошные пшеничные волосы, элегантно украшенные плюмажем из одного пера, и алебастрово-белые плечи.
Декорации удачно подчеркивали очарование актрисы. Она пела в беседке, увитой розами, на фоне декораций с изображением цветущего сада. Певица и сейчас стоит у меня перед глазами с чуть поднятой вверх миловидной головкой. Исполнив несколько баллад, она закончила выступление несравненной «Колыбельной» Годара[17], а затем красный бархатный занавес скрыл ее под неистовый восторг зала.
Мои ладони еще не успели остыть от аплодисментов, когда Холмс потянул меня за рукав и прозаически предложил отправиться в бар.
— Виски с содовой, Ватсон? Если мы поспешим, то будем у стойки в числе первых.
Холмс принес напитки и стаканы к скамейке, стоявшей в углу под пальмами в бочках, где я сидел, вес еще находясь под впечатлением очаровательного «французского соловья».
— Ну, — произнес он, глядя на меня с улыбкой, — разве вы не благодарны мне, мой дорогой друг, за то, что я сумел оторвать вас от камина?
Прежде чем я успел ответить, наше внимание при влекло какое-то оживление в противоположном конце зала. Пухлый бледный человек в вечернем костюме и крайнем волнении пытался прорваться сквозь толпу, которая уже заполнила бар. Сквозь гомон смеха и разговоров я слышал его напряженный голос:
— Пожалуйста, леди и джентльмены, минуточку внимания! Есть ли среди вас врач?
Это было настолько неожиданно, что сначала я даже не отреагировал. Холмс заставил меня подняться и одновременно взмахнул рукой.