Одним из основных был вопрос о том, как мисс Батлер удалось подсыпать яд. Совершенно очевидно, что добавить его в блюда или напитки, подаваемые к столу, она не могла. Служанка раскладывала еду по тарелкам за столом, и ни она, ни кто-то еще из прислуги не испытали никаких признаков отравления после того, как поделили на кухне между собой остатки этих блюд.
Единственно возможный ответ на этот вопрос напрашивался сам собой. Яд должен был находиться в том, чем могла воспользоваться жертва, но что было недоступно слугам. Более того, дабы не вызвать у мистера Раштона подозрений, содержимое напитка или еды должно было быть белого цвета и по составу походить на мышьяк. Решение здесь ясно — яд она добавила в солонку. Вот почему я так настаивал на разговоре с мисс Батлер именно в столовой.
Мне хотелось предварительно осмотреть сервант, в котором обычно хранится столовое серебро. Все сомнения в виновности мисс Батлер у меня рассеялись, когда я заметил, что в серванте стояли две серебряные перечницы, но одна солонка. Как мы теперь знаем, вторая была спрятана в комнате мисс Батлер, собиравшейся высыпать яд и наполнить ее солью, как только предоставилась бы такая возможность.
Тем не менее внезапная и неожиданная смерть мистера Раштона от сердечного приступа помешала ей осуществить это намерение. Обычно жертвы отравления мышьяком в течение нескольких часов мучаются перед тем, как скончаться. Поскольку почти сразу же после этого приехала полиция, мисс Батлер так и не представилась возможность опустошить солонку и поставить ее на место. Последнее обстоятельство подводит нас к следующему важному вопросу — о продолжительности и последовательности событий.
Для осуществления замысла мисс Батлер, то есть подтасовки улик, благодаря которым должны обвинить в убийстве племянника, было очень важно, чтобы мистер Раштон ощутил первые признаки отравления мышьяком вскоре после того, как выпил херес. Точно так же, как мы должны были полагаться лишь на утверждение мисс Батлер о том, что дверь в кабинет была заперта по распоряжению мистера Раштона, нам не оставалось ничего другого, как поверить ей, что впервые он плохо себя почувствовал без десяти девять. Слуги, находившиеся на кухне в задней части дома, понятия не имели о том, в котором часу мистер Раштон на самом деле поднялся к себе.
— Но, Холмс, — возразил я, начиная улавливать ход его мысли, — уже в четверть десятого мистеру Раштону стало так плохо, что мисс Батлер спустилась на кухню за горячей грелкой и стаканом теплой воды с содой.
Холмс вскинул брови и в недоумении взглянул на меня.
— Конечно, мой дорогой друг, она это сделала! Однако здесь тоже нам не на что опереться, кроме как на ее собственные слова о том, что мистеру Раштону потребовались такие услуги именно в это время.
— Да, Холмс, теперь мне понятно, — ответил я, изрядно смутившись.
— Позвольте мне теперь продолжить, — с ноткой раздражения сказал Холмс. — Как я узнал от племянника, мистер Раштон имел обыкновение отходить ко сну ровно в десять часов. Когда мы зашли в его спальню, я заметил лежавшие на тумбочке карманные часы, причем они были весьма необычными. Это карманные часы с боем, сделанные в знаменитой французской часовой мастерской «Бреге и сын»[56]. У них были еще некоторые отличительные особенности, типичные только для часов, созданных в этой мастерской, в частности календарь на циферблате, устройство для фиксирования определенного часа, а также приводимую в движение золотым механизмом стрелку, указывающую фазы луны, с оборотной стороны корпуса.
Однако для нашего расследования гораздо важнее, что у часов конструкции Бреге в центре пружинного цилиндра имеется специальное предохранительное устройство, позволяющее при заводе повернуть пружину лишь на четыре полных оборота, после чего их механизм работает в течение тридцати часов. Это сделано специально, чтобы не повредить пружину. Поскольку для одного полного оборота ключа его нужно повернуть два раза, получается, что для полного завода часов нужно сделать восемь вращательных движений. Когда часы заведены полностью, автоматически включается предохранительный механизм, и дальше ключ уже повернуть невозможно.
Должен признаться, инспектор, что я попросил моего коллегу доктора Ватсона ненадолго отвлечь ваше внимание, чтобы осмотреть карманные часы мистера Раштона. Тогда было уже около полуночи, однако ключ механизма провернулся лишь на пол-оборота и был заблокирован предохранительным механизмом. Это свидетельствовало о том, что в последний раз их заводили около двух часов назад или — если хотите узнать это с большей степенью точности — за один час и пятьдесят две с половиной минуты. Иначе говоря, ровно в десять часов, то есть именно тогда, когда мистер Раштон имел обыкновение отходить ко сну. Поскольку мисс Батлер утверждала, что к часам не притрагивалась, значит, мистер Раштон заводил их сам.