Холмс поднялся на ноги. Пришло время действовать.
Прячась за деревьями, мы двинулись к дому по траве так тихо, как только могли, пригибаясь почти до земли, чтобы нас не заметили на фоне вечернего неба, если бы вдруг Ван Брегель или его сообщник выглянули в окно. Так мы перебрались через низкую ограду, отделявшую фруктовый сад от двора фермы.
Напротив дома стоял сарай, рядом с которым у будки растянулся мастиф, заснувший так глубоко, что ни один мускул его не дрогнул, когда мы прошли мимо в глубь двора.
Еще раньше было решено, что в соответствии с предложенным Холмсом планом мы окружим здание так, чтобы контролировать всю территорию, примыкавшую к дому. Теперь по взмаху руки инспектора Анвина все мы направились к тем позициям, которые каждому надлежало занять. Двое полицейских обошли вокруг здания, чтобы следить за задней дверью, а остальные неслышно как тени спрятались там, где было намечено устроить засаду. Мне предстояло спрятаться за большой бочкой с дождевой водой неподалеку от Холмса, который примостился за поленницей дров. Я вынул револьвер. Вскоре раздался сигнал к действию.
Инспектор Анвин из своего укрытия бросил во входную дверь дома камень, который с глухим стуком ударил в нее, и сразу же после этого раздался его властный голос, громко разнесшийся по всему двору:
— Ван Брегель! Вы слышите меня? Сдавайтесь. Мы — вооруженные полицейские, ваш дом окружен. Если вы и ваш сообщник выйдете во двор с поднятыми руками, вам не будет причинен вред. Даю вам слово офицера.
В ответ хлопнуло распахнувшееся на втором этаже окно, и из него высунулась голова мужчины. По отблескам света на линзах его очков я сделал вывод, что это был Ван Брегель.
— Сдаться вам? Никогда! — пронзительно крикнул он: в голосе его звучали безумие и вызов. — Сначала, мистер английский полицейский, вам придется меня схватить, но, клянусь Богом, вы сможете это сделать только после того, как я разделаюсь с вами, а заодно и с вашими людьми!
С этими словами он вынул ружье, приложил к плечу приклад, прицелился и несколько раз выстрелил в темноту.
Я видел вспышки выстрелов его ружья и слышал свист пули, пролетевшей над поленницей дров и пробившей стену сарая.
Мой указательный палец на курке револьвера заныл от напряжения. Подняв револьвер в вытянутой руке, я четко держал силуэт негодяя на мушке. Пока он стоял в освещенном окне, мне ничего не стоило его подстрелить. Меня так и подмывало нажать на курок. Но если служба в армии и научила меня чему-то, так это умению подавлять свои спонтанные порывы и подчиняться приказу старшего по званию офицера, которым в данный момент являлся инспектор Анвин. А он приказал не открывать огонь, пока не подаст знак.
Поэтому я сдержал свой порыв, сделав самое мудрое, как показало дальнейшее развитие событий, из того, что я мог предпринять в ситуации, вскоре разрешившейся без всякого нашего вмешательства.
В окне появилась еще одна широкоплечая фигура, и мы догадались, что это был сообщник Ван Брегеля, правивший фургоном и покупавший солому на ферме Амитиджа. Между мужчинами в доме вспыхнула ссора, о причине которой нам оставалось только догадываться по их яростной жестикуляции и долетавшим отдельным словам, свидетельствовавшим о том, что страсти мужчин накалились до предела.
Смуглокожий, по всей видимости, уговаривал Ван Брегеля отойти от окна, при этом одной рукой он тянул его в комнату, а другой пытался отнять ружье. До меня донеслись его возбужденные слова:
— Все это бесполезно! Надо сдаваться!
Из засады мы не могли определить, оказался раздавшийся выстрел случайностью или же был сделан умышленно. Мелькнула вспышка, раздался грохот выстрела, и широкоплечий детина с громким воплем отлетел в глубь комнаты.
Вскоре в окне снова появился Пайпер—Брегель. Готов поклясться, что он с ухмылкой бросил взгляд вниз, на нас, хотя позднее Холмс утверждал, будто мне это только померещилось, поскольку с такого расстояния было невозможно рассмотреть выражение его лица. Тем не менее не оставалось никакого сомнения в том, что он с вызовом взмахнул рукой и выбросил во двор пустую коробку из-под патронов. Затем скрылся в комнате, откуда вскоре донесся последний выстрел.
Какое-то время стояла абсолютная тишина, показавшаяся мне еще более гнетущей в сравнении с только что раздававшимися криками, шумом борьбы и грохотом выстрелов. Первым ее нарушил инспектор Анвин, который встал и попросил нас выйти из своих укрытий.
Взломав входную дверь, мы поднялись на второй этаж, где в одной из спален нашли два трупа. Тело Ван Брегеля лежало под самым окном с простреленной головой — последним выстрелом он раздробил себе череп. Очки в стальной оправе валялись рядом. Неподалеку от Брегеля распластался его сообщник с большой зияющей раной в груди.