Мне не составило особого труда констатировать, что оба они мертвы. Инспектор Анвин стоял, заложив руки за спину, и смотрел на два эти трупа. На его круглом, румяном лице застыло выражение брезгливости и разочарования.
— Ну, что ж, джентльмены, — произнес он, — должен признаться, что исход этого дела оказался совсем не таким, как я предполагал. Я очень рассчитывал на то, что нам удастся передать этих двух типов в руки правосудия. Ну да, снявши голову, по волосам не плачут.
— Вы собираетесь уведомить о случившемся местную полицию? — спросил Холмс. — Каким образом вы объясните им, что здесь произошло?
— Я расскажу заранее подготовленную историю, только концовку ее придется изменить, — ответил Анвин с присущей ему жизнерадостностью. — Я со своими людьми вот уже несколько недель гоняюсь за этими негодяями по подозрению в вооруженном нападении на почтовое отделение в Мэрилбоне. Нам удалось выследить это пристанище, где мы нашли двоих мертвыми. Как вам нравится такая версия, мистер Холмс? — спросил он, хитро подмигнув. — Возможно, они добычу между собой не поделили или еще какую-нибудь воровскую разборку устроили. Мне кажется, такое объяснение будет вполне удовлетворительным. Однако до того, как я пошлю кого-нибудь из своих людей в полицейский участок Уэллерби, мы должны будем завершить главное дело.
Он взял со стола лампу, спустился вниз, пересек двор, распахнул ворота сарая и вошел внутрь. Все мы последовали за ним.
Даже теперь, когда это событие давно кануло в прошлое, мне трудно заставить себя описать то, что там произошло.
Здание сарая с земляным полом изрядно обветшало, его крышу поддерживали деревянные стропила, опутанные паутиной, которая за долгие годы покрылась пылью и свисала отовсюду лохматыми струпьями. Еще до того, как глаза мои стали что-то различать в тусклом желтоватом свете масляной лампы, я с ужасом обнаружил, что все мое существо заполонили два ощущения.
Первым из них был запах затхлости старых бревен сарая, подгнившей соломы и невыносимая вонь тухлых объедков и экскрементов грызунов. Сочетание этих «ароматов» было настолько сильно и мерзко, что к горлу подкатил тошнотворный комок.
Вторым был шум, который показался мне еще более отвратительным, чем запах. Как только мы вошли, он резко усилился. Это были какие-то скребущие, утробно ворчащие, шебуршащиеся звуки, отвратительные по своей высокой тональности и злобной агрессивности. Все это оглушало нас так, что, кроме жутких звуков, мы не слышали даже собственных шагов. Анвин немного выкрутил фитиль, пламя лампы стало ярче и мы увидели поистине ужасающее зрелище.
Вдоль стен стояло несколько дюжин больших стальных клеток, дополнительно забранных толстой металлической сеткой. В каждой из них находилось по полудюжине крыс, размером и окраской напоминавших экземпляр, присланный Брегелем в запаянном стеклянном сосуде.
Если зрелище мертвой крысы было отвратительно, то живые твари выглядели поистине ужасающими. Встревоженные освещением гигантские крысы стали беспокойно сновать по клеткам, тычась злыми оскаленными мордами в металлическую сетку и обнажая при этом острые оранжевого оттенка зубы; их чешуйчатые хвосты зловеще шуршали по соломе, а маленькие глазки злобно поблескивали в свете лампы.
Холмс, зажав нос и рот носовым платком, обернулся к нам и сказал:
— Если бы даже у нас было с собой достаточно яда, очень сомневаюсь, что в природе существует столь сильная отрава, которая могла бы истребить этих тварей. Но уничтожить их тем не менее необходимо. Если хотя бы нескольким из них удастся вырваться на волю и начать там размножаться, одному Богу известно, к каким последствиям это может привести. Вы готовы пустить в ход оружие?
То, что происходило на протяжении последующего получаса, я позволю себе опустить. Скажу лишь о том, что когда мы открыли крышки клеток, шум, производимый крысами, был перекрыт ружейной и револьверной пальбой, а отвратительное зловоние — пороховым дымом. Мы сложили во дворе трупы этих мерзких тварей, предварительно покрыв их соломой и облив керосином, и разожгли большой костер, в котором все они сгорели. Наблюдая за языками пламени, Холмс негромко спросил меня:
— Ватсон, не могли бы вы ненадолго одолжить мне ваш револьвер?
Я протянул моему другу свое оружие, и он молча куда-то ушел. Зачем ему это понадобилось, я не мог сообразить, пока не услышал выстрел. Тогда до меня дошло, что именно побудило его обратиться ко мне с такой просьбой.