Один из таких случаев нам хорошо запомнился. Был предан суду штурмбаннфюрер СС и руководитель фашистской оперативной группы на юге временно оккупированной территории СССР Курт Христманн. Велик список его злодеяний. Как видно из обвинительного заключения, он лично во главе группы эсэсовцев расстреливал невинных людей, среди которых были матери с маленькими детьми. Сам Христманн стрелял без разбора, как он объяснял, для того, «чтобы дать хороший пример подчиненным». В 1945 г. после разгрома нацистского режима он бесследно исчез. Появился в Аргентине, где вел ничем не примечательный образ жизни. Когда почувствовал себя в безопасности, возвратился в ФРГ и занялся торговлей недвижимым имуществом. На спекуляции домами и земельными участками нажил баснословное состояние. Но однажды его опознал прокурор. Представ перед судом в 1974 г. после продолжавшегося годами следствия, он предъявил выданное окружным врачом свидетельство, удостоверяющее наличие у него тяжелой болезни, лишающей его на длительное время возможности быть участником судебного процесса. Это в конечном счете не помешало ему вновь заняться торговлей недвижимостью, в собственном роскошном автомобиле пускаться в путешествия и, чтобы быть в форме, систематически заниматься спортом.
Антифашисты вновь потребовали от властей посадить преступника на скамью подсудимых. Была предпринята последняя попытка. В середине ноября 1979 г. рано утром в доме Христманна раздался звонок. Перед дверью стоял почтальон, держа в руке заказное письмо.
— Отдайте письмо мне, — сказала экономка.
Почтальон покачал головой:
— Нет, я должен вручить его лично адресату. Не уверен, уполномочены ли вы принимать его корреспонденцию.
Экономка поворчала, но дверь открыла. Однако провела почтальона не к постели тяжелобольного, а в плавательный бассейн, где эсэсовец плескался. Дальнейшие события протекали в стремительном темпе, и, прежде чем Христманн опомнился, его вилла кишела полицейскими. «Почтальон» тоже был одним из них. Христманна арестовали.
Действия антифашистов, например, из объединений бывших узников концлагерей отравляли жизнь Ашенауэру и его «Тайной помощи». Присутствие этих людей на судебных процессах, утверждал он, создает постоянную угрозу для обвиняемых, а в случае апелляции бывших узников к общественности обвиняемым еще труднее рассчитывать встретить на суде понимание и сочувствие.
Ашенауэр рассказал далее о беседе с «личным референтом канцлера», которого он просил об освобождении арестованного нацистского убийцы. Но потерпел неудачу. Референт возражал: выпустить на свободу нациста-убийцу невозможно, ибо организации борцов Сопротивления, в том числе и в международном масштабе, поднимут невероятный шум. А сейчас этого нельзя позволить.
После доклада Ашенауэра — краткий перерыв. Участники совещания пьют кофе с сухим лимонным тортом и мечтательно вспоминают о прошлых временах. Слева от нас громко возмущаются «гнусным еврейским фильмом «Холокаст»{3}, справа вспоминают о «добрых старых временах»: «Когда мы были совсем близко от Москвы, я сказал…»
Адельхайд Клюг проявляет о нас заботу:
— Все здесь для вас ново. Да, да, можете ничего не говорить, знаю это по опыту моих знакомых. Теперь молодежь воспитана совсем по-иному. Все, что для нас тогда было свято и справедливо, теперь считают ошибкой. Но я говорю вам: я, мы все здесь считаем, что те годы были лучшими в нашей жизни. Я работала руководительницей в «Союзе немецких девушек», и если бы вы знали, сколько было тогда радости и удовольствия! А теперь? Молодежи не хватает идеалов.
Мы киваем:
— Нам очень интересно. Несомненно, мы научимся здесь многому полезному для нашей будущей работы.
Мы искренне так думаем, даже если фрау Клюг, как показывает ее нежная улыбка, поняла нас совсем неправильно.
Сладкая жизнь… в тюрьме
На совещании продолжается «обмен опытом».
Речь заходит о возобновлении процесса над бывшим шефом гестапо в Варшаве Людвигом Ханом. Ашенауэр говорит:
— Мне уже известно заключение доктора Шмидта. Это порядочный человек. Он будет настаивать на том, что обвиняемый не может участвовать в процессе.
Один из присутствующих добавляет:
— Я недавно посетил Хана в Фульсбюттеле. Он чувствует себя хорошо. Ему предоставлены все возможные в тюрьме льготы.