— А мы благодарны вам, — отозвался я.
— Но достаточно благодарностей. На самом деле мне хотелось бы узнать, как ты сам? К каким выводам пришел? Какие цели для себя теперь ставишь? — Добрин, хоть и добродушно улыбался, смотрел на меня серьезно.
— Ну, во-первых, я хочу обезопасить свою сестру. Ну и своих друзей, хотя по сравнению со Светой им мало что угрожает. Во-вторых… — я замялся. А потом сказал, как есть: — Мне нужно стать сильнее. Заметно сильнее. Я почти не тренировался восемь лет. И хоть мое тело выросло и окрепло, что важно для вайлорда, а за последние недели я стряхнул пыль со своих навыков, мне нужно многое наверстать. Ну и в-третьих, — я посмотрел в глаза Льву Алексеевичу, — я хочу забрать Синее кольцо у «псов». Недопустимо использовать граймов против беззащитных людей.
Пока я говорил, улыбка расползалась по лицу главы клана Добриных. Он одобрительно кивал и будто бы наслаждался моими словами.
— Отлично! — заявил он, хлопнув ладонями по столу. — Так структурировано… Вижу ты и в самом деле думал о будущем. И твой ответ меня вполне удовлетворяет. Как говорится, с таким можно работать. Мы поможем тебе во всем! Кстати, а что насчет твоей работы?
— Как-то странно торговать колбасой, воюя с синдикатом… Лев Алексеевич, я хочу уволиться с мясокомбината, — признался я, глядя ему в глаза. — И… если возможно, пока поработать на клан Добриных.
Я произнес эту фразу, не запнувшись и не поколебавшись, я ещё «дома» решительно настроился на этот разговор.
— Разумеется, это возможно!
— Но, я хочу, чтобы вы помнили о моих словах про Синее кольцо. Хотелось бы, чтобы моя работа в первую очередь была связана с его поиском и изыманием…
— Поиском… — пробормотал Лев Алексеевич, барабаня пальцами по столу. — Поиском мы и сами займемся. Есть, кому работать. А ты это время посвятишь тренировкам, ну и… так, помощи по мелочи, если против не будешь. Ну а как дело дойдет до боевых операций, пойдешь в первых рядах. Идет?
Я задумался, размышляя над этим его «помощь по мелочи», но затем выдохнул и кивнул. Поздно идти на попятную.
— Идет.
— Вот и договорились, — снова расплылся в улыбке Добрин и откинулся на спинку кресла.
Повисшее в кабинете молчание как бы само собой намекало, что стоит перейти к следующей теме. Но наиболее животрепещущую для меня тему поднимать мне самому было немного трудно. Ища возможности облегчить мою жизнь, мозг напомнил мне, что была еще одна мелочь, которую я хотел обсудить.
— Приношу извинения, что из-за меня клану Добриных придется понести небольшие репутационные издержки, — с полуулыбкой произнес я и чуть поклонился.
Лев Алексеевич нахмурился:
— О чем ты?
— О том, что среди кланов считается зазорным иметь работников-вайлордов, — пояснил я.
Лоб Добрина разгладился, и старик, как обычно, добродушно усмехнулся:
— Ну да, есть такой, как говорят синдикатовцы, пережиток прошлого. Но сейчас-то мы живем в прогрессивное время, так что на некоторые традиции в определенных ситуациях можно слегка прикрыть глаза.
Лев Алексеевич замолчал, погрузившись в свои мысли. Интересно, как он сам относится к этим «пережиткам»? Ведь, по сути, работник синдиката во всех смыслах является членом синдиката. То есть даже, условно, первый советник тоже работник. Но в кланах иначе. Работники клана являются полноправными членами клана только в глазах государства, ну и, может быть, врагов клана. Для самого же клана эти работники являются помощниками членов клана. И если клан держит вайлорда в работниках, то это дурной тон. Вайлорд должен быть полноправным членом клана. Неважно, родился он в клане или же его приняли.
За своими размышлениями я пропустил тот момент, когда Добрин начал на меня ехидно смотреть. Поймав мой взгляд, он выдал:
— А что, тебя самого не устраивает статус работника? Хочешь к нам в клан вступить? Уж не надумал ли ты за моей внучкой приударить?
— Нет, что вы, меня все устраивает, — я поднял обе руки, — просто о вашей репутации беспокоился.
— Уверен, что только это? — недоверчиво прищурился он. — А то имей в виду, если какая девица из наших вайлордов приглянется, можем рассмотреть вариант брака, при котором девушка остается в клане, а муж берет ее фамилию. — Лев Алексеевич продолжал ехидно лыбиться, а затем, посерьезнев, припечатал: — Но только чтобы все по любви было! В обиду никого из наших дам я не дам!