Люди, раньше посещавшие погребённых в этой части кладбища, сами давно умерли. А когда-то здесь хоронили аристократов, а затем городских богачей. Они успели понастроить себе склепов, один роскошнее другого. Японцы признают только кремацию, так что внутри находились урны с прахом.
Некоторые склепы сохранились неплохо. В основном, потому что были построены на совесть: их хозяева не экономили на материалах. Один из них, самый большой на кладбище, соорудили в виде синтоистского храма: загнутые кверху крыши, столбы и решётки на квадратных окнах. Краска давно облупилась на солнце и смылась дождями, так что вся постройка была серой, если не считать прозелени поселившегося в трещинах мха.
Сейчас окна и дверной проём были завешены плотной тканью с напечатанными белыми иероглифами, которым придавалось охранное значение. Воздух внутри казался душным из-за витающей в нём пыли. Под крышей виднелась густая паутина, старые почерневшие и прогнившие стропила покрывал слой плесени, а на обшарпанных стенах и драпировке плясали тени, отбрасываемые миниатюрной блондинкой с раскосыми глазами, в которых отражалось пламя дюжины красных и чёрных свечей. Если бы не плотная ткань, склеп превратился бы в огромный фонарь, и даже густые заросли не скрыли бы, что в нём кто-то есть.
Отбросив назад непослушную прядь, девушка принялась царапать пол ножом танто. Гнилой камень крошился, и в плитах оставались глубокие борозды, из которых проглядывал мох. Подготовка к ритуалу требовала времени, и немалого: надо было точно следовать расчётам, причём математическим. Как говорится, шаг вправо, шаг влево — расстрел. Вернее, расчленёнка, потому что ёкай непременно разорвёт неосторожного колдуна на куски, отнимет душу и поглотит плоть. А драпировка и стены окрасятся в цвет крови. Такая перспектива девушке, естественно, не улыбалась. Она не для того старалась, ползая по полу склепа ночью на старом кладбище.
Наконец, девушка поднялась с колен, критически осмотрела творение своих рук и принялась вырезать рядом с лучами особые иероглифы, сверяясь по бумажке.
Какая-то птица шумно опустилась на крышу и зацокала когтями по кровле. Должно быть, ворона. Сверху посыпалась древесная труха, упало несколько сухих листьев. Ничего, не страшно. Ерунда. Не стоит даже голову поднимать. Если ко всему прислушиваться да присматриваться, то лучше дома сидеть.
Кто из девчонок не играл в детстве в колдунью и не варил в котле (маминой кастрюле) магическое зелье? Кто из мальчиков не бегал по двору с посохом и не выкрикивал заклинания? Кто не наряжался на утренник в широкополую остроконечную шляпу и плащ с вырезанными из фольги звёздами? Желание обрести власть и могущество сидит где-то глубоко в подсознании человека. А может, и не очень глубоко.
Да, почти все играли в волшебников и волшебниц. Но из миллионов лишь сотни обладают способностями к магии, а из этих сотен десятки понимают, что отличаются от других людей. Некоторые начинают искать способы развить свои способности. Иногда им выпадает удача встретить одного из тех, кто способен помочь. Очень редко человек сам умудряется найти источник силы, да и чаще всего это кончается плохо. Для него. Потому что использовать энергию — только начало, азы волшебства. Чтобы стать настоящим магом, необходимо иметь доступ к призрачной реке, в которой плещется бесконечная энергия мирозданья, а без специального ритуала это невозможно. Проводить же его могут лишь Старейшины. И тогда адепт становится Плывущим. Кто-то достигает этого в тридцать лет, кто-то — в шестьдесят. Большинство же — никогда. Магов очень мало, и они ценятся на вес золота. Кланы, дзюйбацу, корпорации и государственные учреждения расхватывают их, холят и лелеют, полностью обеспечивая всем необходимым. Потому что, чем больше у конгломерата магов, тем он сильнее.
Но и вошедший в призрачную реку подвергается постоянной опасности, а потому не может находиться в ней долго. Даже самым сильным магам не удавалось взаимодействовать с Кава-Мидзу дольше четверти часа. Обычным же колдунам доступны лишь считанные минуты соприкосновения с истинным могуществом.
И всё же вошедший в призрачный поток становится на порядок сильнее обычных людей, даже самых тренированных бойцов. Для него теряют значение общеизвестные физические законы. Вселенная расширяется — как и возможности адепта.
Девушка закончила подготовку и взглянула на наручные часы. До полуночи оставалось десять минут. Девушка возилась почти час, так что чувствовала усталость, но ей даже в голову не пришло передохнуть. Она испытывала возбуждение при мысли, что вскоре сможет получить доступ к Кава-Мидзу — причём без посредничества каких-либо Старейшин и долголетних духовных практик, необходимых, чтобы достичь необходимого уровня. Девушка желала получить всё и сразу.
Она ещё раз тщательно проверила свои построения, спрятала бумажку и встала возле одного из лучей чертежа. Зашевелила губами, повторяя слова заклинания. Произнести их следовало совершено точно.
Девушка глубоко вздохнула и начала читать заклинание вслух. После первой же фразы вырезанные в плитах пола линии и иероглифы засветились, в местах их пересечения вспыхнули языки багрового пламени. Ободрённая успехом девушка заговорила громче, слова зазвучали чётче, пламя свечей задрожало, в углах сгустились тени. Издалека донёсся шум рассекаемого воздуха — словно что-то большое летело с огромной скоростью.
Девушка почувствовала, как по спине побежали мурашки, а внутри всё сжалось. Из чертежа протянулись невидимые энергетические нити. Они пронзили её тело, словно сотня иголок! По ним потёк жар. Девушка порывисто и шумно дышала, глотая спёртый воздух открытым ртом, глаза её расширились, на лице выступил пот. В воздухе раздавался свист, он становился всё громче. Откуда-то повеяло гнилостным запахом болота. Драпировка раскачивалась, хлопая на поднявшемся ветру.
Чувствуя, что ноги приросли к полу, девушка задрожала. Она знала, что должна закончить заклинание, но не могла произнести ни слова из-за боли. И всё же прохрипела ещё одну фразу, стараясь, чтобы та звучала чётко и правильно. Из контура чертежа к потолку рванул огонь, охватил трухлявые доски, и они вспыхнули, как просмоленный факел! Вокруг заплясали трескучие огоньки, а запах гнили стал невыносим. Он заползал в рот и ноздри, просачивался в пищевод и лёгкие, вызывая тошноту.
Девушка остановила взгляд на центре чертежа. Там сгущалась тьма, в глубине которой ритмично пульсировал багровый огонь — словно билось чьё-то огромное бестелесное сердце!
Было ясно, что ёкай уже рядом, и нуэ, жуткие создания с головой обезьяны, телом тигра и змеёй вместо хвоста, возможно, тоже с ним — ждут, когда она откроет ход между миром людей и Кава-Мидзу, чтобы броситься на неё и разорвать! Девушка чувствовала обращённые на неё кровожадные взгляды тварей Бездны, мечтавших забрать её душу и отнести владыке дзигоку. Если им это удастся, она будет обречена на вечный ужас и страдания, которые не в силах вообразить человек. Так ей сказали, и всё же она решила испытать судьбу.
Преодолевая боль, девушка открыла рот, чтобы прочитать последнюю, главную часть заклинания. Если ей удастся, ёкай не сможет переступить порог между мирами, а она обретёт доступ к призрачной реке и могущество, о котором мечтала.
Ткань, закрывавшая окна и вход, сдвинулась, и в образовавшуюся щель протиснулся маленький квадрокоптер. Зависнув возле входа, он уставился объективами камер на девушку, повёл линзами, снимая чертёж на полу. Затем выскользнул из склепа обратно в темноту кладбища.
Спустя четверть минуты занавес неожиданно упал — словно его сдёрнули. Обернувшись, девушка увидела в проёмах неясные фигуры. Из-за того что она отвлеклась, контуры чертежа дрогнули и начали таять: ритуал требовал концентрации. Раздался протяжный вопль, полный бессильной ярости. Воздух всколыхнулся, и свечи разом погасли. Тени в углах зашевелились, превращаясь в клубки змей. Сгусток тьмы в центре чертежа ярко вспыхнул, высветив запрыгивающих в окна людей. Чёрная одежда, на головах — массивные приспособления. «Приборы ночного видения!» — догадалась ведьма. Люди держали в руках компактные автоматы, похожие на игрушечные.