Затем В. Е. Якушкин сообщал уже знакомые нам мысли покойного и его друзей о том, что старый Семёновский полк был прообразом армии будущего.
Что же за рукопись была передана М. И. Муравьевым-Апостолом в библиотеку Семёновского полка?
Библиотекой и образованным в 1901 г. музеем полка ведал до 1917 г. офицер и историк, собиратель материалов о прошлом полка Николай Карлович Эссен.
В 1920 г. в журнале «Дела и дни» Н. К. Эссен поместил публикацию под заглавием «Семёновская история 1820 года. Воспоминания одного из офицеров полка (к столетию со дня события)»33.
Публикацию открывало следующее предисловие: «Печатаемые ниже воспоминания о возмущении л. гв. семёновского полка 17 октября 1820 года против коменданта полковника Шварца появляются в печати впервые. Они находятся в числе разных документов и бумаг, переданных в музей л. гв. семёновского полка бывшим офицером полка действительным тайным советником Александром Степановичем Лозинским. Кто автор этих записок, установить не удалось. Они представляют некоторый интерес, заключая в себе подробности, до сих пор неизвестные»34. Вслед за тем шел слово в слово тот самый текст «Семёновской истории», «который 63 годами прежде появился в „Полярной звезде“» (о чем Н. К. Эссен, очевидно, не знал).
Текст журнала «Дела и дни» только был короче статьи в «Полярной звезде» на несколько строк.
Я попытался разыскать рукопись, которой пользовался Н. К. Эссен, попутно просматривая хорошо сохранившиеся материалы по истории Семёновского полка в фонде полка (Центральный государственный военно-исторический архив), среди материалов журнала «Дела и дни» (ЦГАЛИ) и в личных фондах Н. К. Эссена (ЦГВИА и рукописный отдел Ленинградского отделения Института истории АН СССР). Мне не попалось никаких воспоминаний о семёновской истории 1820 г., хранившихся в библиотеке и музее полка, кроме тех, которые публиковал Н. К. Эссен. Воспоминания находятся сейчас в рукописном отделе Ленинградского отделения Института истории35. Это писарская рукопись, не имеющая никаких разночтений с текстом, напечатанным в журнале «Дела и дни».
Вероятно, это и есть те материалы, которые престарелый М. И. Муравьев-Апостол передал в полковой музей в начале 80-х годов.
Последние несколько страниц этой главы написаны в защиту версии о том, что автором статьи «Семёновская история» в «Полярной звезде» был М. И. Муравьев-Апостол.
Но можно ли так просто отбросить аргументы в пользу Якушкина? Нет, нельзя. Они, мне кажется, лишь проясняют дело. Ведь выше уже было отмечено, что для Муравьева-Апостола не было в ссылке и после нее более близких людей, чем Якушкины. Вместе с Иваном Дмитриевичем, однополчанином-семеновцем, он живет более 20 лет на поселении в Ялуторовске. Можно представить, сколько раз, собираясь вместе, вспоминали, обменивались соображениями, догадками. Без сомнения, в этих беседах чаще всего начинал разговор о семёновской истории и о дорогом его памяти старом Семёновском полке именно Матвей Иванович. За 20 лет Якушкин и Муравьев-Апостол фактически, конечно, составили общую версию семёновской истории 1820 г. Кто бы из двух семеновцев ни записал эту историю, она, очевидно, принадлежала обоим. По совокупности только что приведенных фактов мне кажется, что записал ее в 1855 или в начале 1856 г. Матвей Иванович Муравьев-Апостол. Дальнейшие же этапы путешествия рукописи могли быть точно такими, как они представлены выше, В «якушкинском варианте» (Е. И. Якушкин — И. С. Тургенев — Герцен). Евгений Иванович Якушкин был для Муравьева-Апостола таким же родным человеком, как и его отец, и Матвей Иванович, конечно, мог вручить ему корреспонденцию для «Полярной звезды», на обложке которой среди пятерых был и портрет Сергея Муравьева-Апостола.
Вокруг «Семёновской истории» в «Полярной звезде» все еще много неясного и туманного. Однако даже простой перечень людей, безусловно или предположительно причастных к появлению этой статьи, уже достаточно многозначителен и стимулирует новые розыски: М. И. Муравьев-Апостол, И. Д. Якушкин, И. С. Тургенев, А. И. Герцен, Н. П. Огарев, может быть, отчасти и Л. Н. Толстой.
Глава IV
ЗВЕЗДА И СОПУТНИК
Самое трагическое <…>, по моему мнению, это неправда, совершаемая добродушно, большей частью бессознательно.
Спрос на Вольную печать возрастает. Как из «Полярной звезды» возник «Колокол»? Газета важнее альманаха. Герцен благодарит «неизвестного автора» в IV книге «Полярной звезды». Автор ему хорошо известен: Иван Аксаков. Конспиративные связи со славянофилами. Тайные пути, связи, адреса, конспиративные приемы Вольной печати и корреспондентов. Бессилие правительства
Весной 1857 г. во время заседания Государственного совета граф С. Г. Строганов оторвал клочок бумаги и написал сидевшему рядом шефу жандармов князю В. А. Долгорукову: «Не хотите ли, князь, я уступлю Вам „Полярную звезду“ за 5 р. серебром, за что сам купил?» Долгоруков также на клочке отвечал ему: «Лучше скажите мне, откуда достаете Вы так дешево эту книгу?»1
Пять рублей серебром были деньги немалые, но всеведающий по должности шеф находит цену небольшой: спрос возрастает, провоз опасен, и с 8 шиллингов (2 с половиной рубля), за которые «Полярная звезда» продается на Темзе, она вдвое и более поднимается в цене на Неве и Москве-реке. Русское общественное движение за два года разрослось, усилилось. Тысячам людей Вольная печать стала необходима.
Возраставший спрос почувствовали и в Лондоне: «В мае месяце 1856 г. вышла вторая книжка „Полярной звезды“; она разошлась, увлекая за собой все остальное. Вся масса книг тронулась. В начале 1857 г. не было больше в типографии ничего печатного, и Трюбнер предпринял на свой счет вторые издания всего напечатанного нами» (XVII, 80).
На третьем году жизни «Полярной звезды» Герцен и Огарев могли подвести некоторые итоги.
Всего в трех первых книгах альманаха было напечатано (на 864 страницах) 69 произведений. Из них перу Герцена принадлежало 19 (около 520 страниц), Огареву — 17 (около 200 страниц). В трех первых книгах альманаха мы находим также 10 русских и 6 иностранных корреспонденций.
Но первые книги «Полярной звезды» обнаруживали также, как трудно было Герцену и Огареву в пределах одного альманаха охватывать массу проблем, всплывавших быстро и одна за другой. Предреформенное общественное движение вступило в новую стадию.
Не случайно окончание III-ей «Полярной звезды» совпадает во времени с оформлением идеи «Колокола».
13 апреля 1857 г. вышла листовка с объявлением о будущей газете. 22 июня 1857 г. появился первый номер. Хотя потребность в газете, более оперативном издании, была уже в 1855 и 1856 гг., но к началу 1857 г. она, конечно, возросла. Это было особенно ясно Н. П. Огареву, видевшему Россию 1856 г. перед своим отъездом.
Чтобы объяснить, отчего газета не могла появиться раньше 1857 г., надо снова вернуться к «Полярной звезде».
«Колокол» унаследовал от альманаха прежде всего его направление, активную, определяющую роль издателей. «Полярная звезда» выработала также богатство форм и жанров Вольной печати: большие статьи, принципиальные статьи «От издателей», критика из России и ответы на нее из Лондона, исторические и литературные сочинения, сравнительно небольшие заметки отдела «Смесь», существовавшего уже в 1-ой книге «Полярной звезды».
В изданном 13 апреля 1857 г. «Объявлении о „Колоколе“» (XII, 357–358) сообщалось, что газета будет «прибавочными листами» к «Полярной звезде», что «успех „Полярной звезды“, далеко превзошедший наши ожидания, позволяет нам надеяться на хороший прием ее сопутника», что «направление <Колокола> то же, которое в „Полярной звезде“ <…>. Везде, во всем, всегда быть со стороны воли — против насилия, со стороны разума — против предрассудов, со стороны науки — против изуверства, со стороны развивающихся народов — против отстающих правительств».