| Февраль. Либеральная оппозиция тверского дворянского собрания. | |
| Апрель-май | Петербургские пожары. Правительство обвиняет революционеров в поджогах и готовится к репрессиям. |
| Май | Прокламация «Молодая Россия». |
| Ок. 1 июня | Выход «Полярной звезды». Книга VII, выпуск 2. |
| С июня | Бывший либерал М. Н. Катков, а вслед за ним и другие журналисты с разрешения власти начинают открытую кампанию против Герцена и его печати в русской прессе. |
| 3 июля | Арест П. Ветошникова, ехавшего из Лондона в Россию с конспиративными письмами Герцена, Огарева и Бакунина. |
| 7 июля | Арест Н. Г. Чернышевского и Н. А. Серно-Соловьевича. |
| Июль — сентябрь | Арест или привлечение к следствию ряда общественных деятелей по обвинению в сотрудничестве с Герценом и Огаревым (среди них А. Н. Афанасьев, В. П. Гаевский, В. И. Касаткин). Начало процесса над 32 лицами, обвиненными в сношениях с лондонскими пропагандистами. |
| 15 июля | Начало издания «Общего вече», приложения к «Колоколу», рассчитанного на массового читателя. |
| 1 сентября | «Колокол» объявляет о получении и предстоящем опубликовании «Записок декабристов». |
| Январь | Начало восстания в Польше. |
| Ок. 15 февраля | Выход 1 выпуска «Записок декабристов». |
| Ок. 1 мая | Выход II–III выпусков «Записок декабристов». |
| В течение года | Большинство либеральных деятелей испугано размахом событий и окончательно прерывает связи с Герценом и Огаревым. Спад общественного движения в России. К концу года тираж «Колокола» сокращается; издание «Полярной звезды» прерывается почти на семь лет. |
Разумеется, невозможно охватить в этой книге всю многосложную обстановку самых горячих месяцев первой революционной ситуации в России. Конечно, «Колокол», который часто выходил сдвоенными номерами или раз в неделю вместе с приложениями «Под суд» и «Общее вече», был основным изданием Вольной типографий (с 1 января 1862 г. он стал выходить без подзаголовка «Прибавочные листы к „Полярной звезде“»). Но те же вопросы, которые заставляли «Колокол» сильнее «звонить», приводили в движение и «Полярную звезду». Решение выпускать ее чаще, оперативнее созревает у издателей в одно время с началом прокламаций и с переговорами относительно образования тайного общества.
Первый выпуск VII книги попадает в Россию в те месяцы, когда закрываются университеты, власти охотятся за авторами и распространителями прокламаций. Второй выпуск — современник решающих и трагических событий 1862 г. (пожары, аресты, начало спада).
«Записки декабристов», своего рода приложение к «Полярной звезде», появляются вместе с польским восстанием под аккомпанемент яростной антигерценовской кампании в России.
Неудача польского восстания, расправа над решительными, страх и уход нерешительных — все это вызвало замедление, ослабление «Колокола». «Полярная звезда» разделила его судьбу. Выше уже говорилось, для чего Герцен и Огарев стремились познакомить читателей 60-х годов с мыслями и людьми 20–40-х годов. По мнению редакторов «Полярной звезды», декабристы, Пушкин, «лишние люди», «былое и думы» — тем важнее для освободительного движения, чем сильнее и горячее это движение. Иначе — отказ от наследства, опыта, многих благородных духовных ценностей, без которых революционер либо перестает быть революционером, либо перестает соразмерять цели и средства и, идя «слишком далеко», не приходит никуда.
Этот взгляд Герцена и Огарева разделяет в целом круг тех корреспондентов и сотрудников, которые поставляли материалы для «Полярной звезды». Если мы проследим за этими людьми в 1861–1863 гг., то увидим, что они, с одной стороны, активно участвуют в нелегальной революционной работе, с другой — полемизируют и порою отделяют себя от круга самых решительных революционеров — Чернышевского, Добролюбова и их последователей.
Первым серьезным испытанием для многих помощников и почитателей Герцена были события, последовавшие сразу после реформы: крестьянские и особенно студенческие волнения, первые прокламации.
Логика таких людей, как, например, Н. А. Мельгунов, была примерно такова: крепостное право отменено. Крестьянам и студентам следует не волноваться, а удовольствоваться полученным. В целом все хорошо.
Прочитав статьи Мельгунова «Письма с дороги», Герцен писал Огареву:
«Его <Мельгунова> письма делаются плантаторской клеветой русского народа. Можно быть дураком, кривым, блудить<…>, но мужика не тронь <…>. Я его в гроб е.м. Демосфена заколочу» (XXVII, 184).
Каждое крупное событие 1861–1863 гг. заставляло каждого общественного деятеля четко определять свою позицию — «за» и «против».
«Здесь все перессорились», — констатирует академик П. П. Пекарский в письме к Афанасьеву из Петербурга 11 сентября 1861 г.1
В этой ссоре Афанасьев и его друзья заняли весьма достойную позицию.
Среди благонамеренных профессоров было много их старых друзей, но к чести сотрудников «Полярной звезды» надо сказать, что они ради дружбы не покривили душой. 16 сентября 1861 г. А. Н. Афанасьев в письме к Е. И. Якушкину осуждает либеральных профессоров, которые толкуют о «необходимости промолчать на этот раз, чтобы после иметь возможность действовать». В этом же письме Афанасьев замечает, что «помещики (так красноречиво защищаемые Анненковым) остаются старыми остолопами. Последнее словечко само выпросилось на бумагу вследствие недавнего чтения официальных известий о поручике Остолопове, вашем ярославском помещике. Вот привлекательная личность и какая дерзость! А таких не мало! Земля наша велика и обильна…»2