Во всех без исключения списках порядок расположения материалов один и тот же.
1. Анонимный пасквиль.
2. Письмо Пушкина к Бенкендорфу от 21 ноября 1836 г.
3. Письмо Пушкина к Геккерену.
4. Ответ Геккерена.
5. Записка Пушкину от Д'Аршиака. 26 января (7 февраля) 1837 г.
6. Вторая записка от Д'Аршиака. 27 января (8 февраля) 1837 г.
7. Третья записка от Д'Аршиака. 27 января (8 февраля) 1837 г.
8. Визитная карточка Д'Аршиака.
9. Письмо Пушкина к Д'Аршиаку. 7 января, между 9 и 10 часами утра.
10. Письмо Д'Аршиака к Вяземскому от 1 февраля 1837 г.
11. Письмо Данзаса к Вяземскому.
12. Письмо Бенкендорфа к графу Строганову.
В некоторых списках имеется еще и 13-й документ: письмо Вяземского к А. Я. Булгакову с изложением дуэльной истории Пушкина. Однако в «Полярной звезде» и большинстве списков этот документ отсутствует. Зато к списку П. И. Бартенева, опубликованному М. А. Цявловским, были приложены «Условия дуэли», в других списках неизвестные.
Все списки идентичны. Не только тексты самих документов, но даже заглавия и пояснения к ним совершенно одинаковы. Отдельные различия явно объясняются ошибками переписчиков. Так, почти во всех списках имеется следующее примечание к тексту анонимного пасквиля, полученного Пушкиным 8 ноября 1836 г.: «Второе письмо такое же, на обоих письмах другою рукою написаны адресы: Александру Сергеевичу Пушкину» (см. ПЗ, VI, 132).
В ряде списков, как и в «Полярной звезде», второй документ озаглавлен «Письмо Пушкину, адресованное, кажется, на имя графа Бенкендорфа» (ПЗ, VI, 132).
Не вызывает сомнений общность происхождения всех этих списков от некоего первоначального свода документов, составленного из важнейших материалов, касающихся истории гибели великого поэта. Не составляет особого труда узнать, кем и когда был составлен этот первоначальный свод. А. Аммосов, публикуя дуэльные материалы, сообщил, что получил их от Данзаса, друга и секунданта Пушкина.
В дни, последовавшие за гибелью поэта, Данзас и Вяземский встали на защиту его чести. Письмо Д'Аршиака к Вяземскому (документ № 10) с описанием хода дуэли, как известно, могло служить поводом для различных сплетен о каком-то нарушении правил поединка, вследствие того, что раненый Пушкин попросил сменить пистолет. Получив письмо д'Аршиака, Вяземский передал его Данзасу; тот ответил письмом, которое вошло в свод дуэльных документов (№ 11, вслед за письмом д'Аршиака).
Данзас писал Вяземскому: «Я почитаю оскорблением для памяти Пушкина предположение, будто он стрелял в противника с преимуществами, на которые не имел права» (ПЗ, VI, 138).
Роль Вяземского в составлении рассматриваемого свода документов, таким образом, очевидна. Это было хорошо известно современникам. Вяземский и Данзас, ближайшие друзья поэта, не только собрали документы, проливавшие свет на тайную, мрачную историю дуэли и смерти Пушкина, но, очевидно, еще и распространяли эти документы среди близких и знакомых. Обилие списков говорит само за себя. Однако внимания исследователей, кажется, не привлекло примечание, завершающее публикацию дуэльных документов в «Полярной звезде»:
«В одном списке после этих материалов прибавлена заметка (кажется, из письма кн. Вяземского):
„Вот и вся переписка. Она будет, может быть, со временем напечатана в одной повести, если только цензура ее пропустит… 0б одном просил бы я вас по-христиански — не давать кому-нибудь переписывать этих писем, потому что в них цена потеряется при раздроблении, исказят их и будут все толковать по-своему. К тому же я дал честное слово не распространять их далеко“» (ПЗ, VI, 140).
Эту приписку, прол ивающую дополнительный свет на историю «дуэльного свода», мне удалось обнаружить еще только в двух списках: один, неизвестного происхождения, хранится в собрании В. И. Яковлева, другой — в тетради А. Н. Афанасьева31.
Заимствование из «Полярной звезды» исключается, так как в обоих названных списках заметка Вяземского выглядит так:
«Вот и вся переписка. Она будет, может быть, со временем напечатана в одной повести, если только цензура ее пропустит… Об одном просил бы я вас (по-христиански) — не давать кому-нибудь этих писем, потому что в них цена потеряется — при раздроблении, исказят их и будут все толковать их по-своему; к тому же я дал честное слово не распространять их слишком далеко. (Об этой переписке). Я скажу, что Пушкин напрасно так жертвовал собою, нам он был нужнее чести его жены, ему же честь жены была нужнее нас, быть может» (кажется, из письма Вяземского)31.