Видимо, такие отношения были у Гербеля с Брокгаузом и несколькими годами прежде; и тогда, в 1861 г., Гербель также был согласен принять всякое поручение.
Итак, Е. И. Якушкин, П. А. Ефремов и М. И. Семевский — вот чьи находки, коллекции, исследования были вручены Гербелю перед отъездом из Петербурга, для того чтобы попасть в русскую заграничную печать Берлина, Лейпцига и Лондона.
Глава XI
НИКОЛАЕВСКИЕ УЗНИКИ
Нравственный уровень общества пал, развитие было прервано,
все передовое, энергическое вычеркнуто из жизни. Остальные —
испуганные, слабые, потерянные — были мелки, пусты…
А. И. Герцен «Полярная звезда». Книга VII, выпуск 1Весь первый выпуск VII книги — это «Рассказы о временах Hиколая I». О Колесникове и его товарищах сообщили в Лондон два декабриста — М. Д. Бестужев и В. И. Штейнгель — при посредничестве М. И. Семевского. П. А. Ефремов извлекает из архивных недр и передает в Лондон материалы о несчастных братьях Критских. «Первый декабрист» Владимир Раевский защищается против обвинений, Е. И. Якушкин направляет его самозащиту в «Полярную звезду».
Тоненький — всего 124 страницы — первый выпуск VII книги «Полярной звезды» весь посвящен тайной истории николаевского царствования; Герцен и Огарев, конечно, сознательно так сгруппировали материал.
Сначала отрывок из «Записок» И. Д. Якушкина (следствие над декабристами и приговор. ПЗ, VII-1, стр. 1–26). Затем добрую половину выпуска занимают никогда не публиковавшиеся страницы о деле петрашевцев («Отрывок из мнения действительного статского советника Липранди», а также примечания и приложения к ним. См. ПЗ, VII-1, 26–90). К 1827 г., началу николаевского тридцатилетия, относятся «Рассказы о временах Николая I» («Колесников и его товарищи в Оренбурге», «Братья Крицкие и их товарищи в Москве», «Братья Раевские». См. ПЗ, VII-1, 91-III). Наконец, обязательный для каждой «Полярной звезды» новый отрывок из «Былого и дум» являлся на этот раз воспоминанием о тех же временах: «Юная Москва тридцатых годов (круг Станкевича)» (ПЗ, VII-1, 112–124).
Удобнее всего знакомиться с тайными корреспондентами этого выпуска, начав с предпоследнего раздела — «Рассказов о временах Николая». Начинаются эти рассказы со следующего вступления:
«Событие 1825 года и кровавые меры, принятые против действующих лиц этой великой драмы, заслонили множество эпизодов открытия злонамеренных людей, которые потом гибли на каторжной работе, в крепостных казематах и на Кавказе. Царствование „незабвенного“ обильно такими событиями, и мы можем считать их не десятками, но сотнями: из одного 1827 года, следовавшего за „порешившим“ с декабристами, когда, по словам Николая, „Россия была совершенно исцелена от скрывавшейся в ней язвы“, мы имеем под руками 8 обстоятельных и полных рассказов, основанных на документах. На первый раз приведем три эпизода» (ПЗ, VII-1,91).
По-видимому, это предисловие принадлежит издателям альманаха (автор его, судя по стилю, Н. П. Огарев), хотя не исключено, что оно прислано из России. Ни в сохранившихся документах Герцена и Огарева, ни в материалах их вероятных корреспондентов не найдено пока ни одного из пяти неопубликованных рассказов о событиях 1827 г., о Которых упоминает предисловие. Можно лишь предполагать, что это были описания таких событий 1827 г., как дела Полежаева, Осинина, Ситникова или дела харьковских, нежинских, новочеркасских вольнодумцев1, которые редакция «Полярной звезды» сочла менее типичными, чем три опубликованных.
Первый рассказ о времени Николая посвящался трагической истории, случившейся в 1827 г. в Оренбурге. Рассказ начинался со слов: «Существовавшее в Москве общество Новикова и его друзей основано было отчасти по правилам масонства…» Далее сообщалось, что это общество имело свое отделение в Оренбурге и что молодые члены его были огорчены и ожесточены событиями 14 декабря 1825 г. В это время в город прибыл разжалованный из юнкеров в солдаты 19-летний Ипполит Завалишин, родной брат декабриста Дмитрия Завалишина, человек, страдавший странной для окружающих болезнью: он провоцировал и предавал всех, кого только мог, по какому-то странному внутреннему желанию, даже во вред себе, и, по-видимому, без всякого сговора с властями. В Оренбурге Завалишин объявляет себя деятелем тайного общества, входит в доверие к молодым вольнодумцам, составляет даже Устав общества, а затем подает донос на 33 человека. Военный губернатор Эссен, стремясь выслужиться, донес в Петербург об открытии важного государственного заговора. Восемь человек были признаны виновными. Пока шло следствие, Завалишин, также взятый под стражу, пытался замешать в дело еще многих лиц и даже ухитрился из-под караула послать донос в Петербург о злоупотреблениях самого Эссена (донос был Эссену благосклонно переслан из столицы).