- Это в любом возрасте важно, - пробурчал он, отворачиваясь.
- Матюш, что происходит? – спросила Эйра. – Ты устал? У тебя неприятности?
Он устал. Вечные пробки на дорогах, капризы заказчиков, приближающийся конкурс… Дети – это его зарядное устройство. Улыбка Василисы, озорной взгляд Митьки… Их шумные игры и чтение сказок перед сном… Лишиться этого? Да ни за что!
- Нет. Я просто подумал, что это неудобно… жить в чужом доме…
С Эйрой все так же сложно. Вроде бы она не злится и относится к нему с заботой и пониманием. Но не слишком ли затянулся испытательный срок? Матвей так и не смог пробить ее защитный кокон. Он чувствовал это интуитивно, несмотря на хорошие отношения, что установились между ним и Эйрой.
Вот сюда можно, а дальше – ни-ни. Стена. Железобетонная.
Может, и не стоит желать большего? Эйра позволяет ему быть рядом, заботиться о детях. Если она не может его полюбить, насильно же не заставишь. А что еще сделать? Как доказать, что его чувства – не сиюминутное желание?
- Поступай, как тебе удобно, - сказала Эйра. – Хочешь ночевать в городе – пожалуйста. Я остаюсь тут ради детей. Если бы у меня был свой загородный дом, мы жили бы там.
Может, построить ей дом? Такой, какой она хочет. Матвей спроектирует дом ее мечты. Если продать квартиру и использовать мамино наследство, то денег вполне хватит.
И флюгеру там нашлось бы место. Ведь Лизка все же притащила ему кота, как и обещала…
И конкурс надо выиграть. Обязательно.
Еще одна попытка?
- Эйра, мне удобно с тобой и детьми, ты же знаешь.
25. Кошка, которая гуляла сама по себе
Дети увлеченно играли в кубики на одеяле, расстеленном на траве. Митька строил башню, а после великодушно позволял Лисе ее разрушить. И оба смеялись от удовольствия, когда кубики разлетались в разные стороны. Горыныч, рыжий кот Яна, внимательно следил за игрой, греясь на солнышке.
Разделение труда и полная гармония. Эйра слышала об особенной связи между близнецами, но не переставала удивляться, наблюдая ее проявления у Митьки и Лисы. К тому, что они хотят одно и то же одновременно, она уже привыкла, как и к двухголосому ору на все лады. Но вот недавно Митька гулял во дворе с Аллой Викторовной, а Лису Эйра забрала в дом переодеться, потому что та промочила ноги в траве. Дочка что-то гулила себе под нос, а потом вдруг замерла… и заплакала. Эйра ничего не могла понять, пока не услышала басовитый плач Митьки. Оказалось, он побежал, зацепился ногой за шланг и упал. То есть, сестра почувствовала боль брата? Выходит так…
- Интересная книга?
- А?
Эйра не заметила появление Яна.
- Держи, это тебе. – Он протянул ей молочный коктейль с клубникой. – Книга, говорю, интересная?
- Да черт ее знает… - призналась Эйра.
Она держала открытую книгу на коленях, но так в нее и не заглянула. Ян опустился в соседний шезлонг и глотнул через трубочку свой напиток. Кажется, чай со льдом.
- О чем задумалась?
Эйра оглянулась. Ян явился один и, похоже, неспроста.
- Да так, о разном, - ответила она. – А где Каро?
- С мамой. И Тоня с ними. Тебя напрягает мое общество?
- Меня напрягает, что ты здесь не просто так. О чем хочешь поговорить?
- Если тебе это неприятно, то ни о чем.
Чертов Шико! Использует против нее ее же приемы…
- Нет, говори.
Эйра отпила из стакана и зажмурилась от удовольствия: клубнику Алла Викторовна выращивала сама, молоко покупала в ближайшей деревне.
- Как дела, Эйра?
Интересное вступление.
- Прекрасно, - улыбнулась она. – Я живу в прекрасном доме с прекрасными людьми, которые заботятся обо мне и моих детях.
- Мама счастлива, что вы живете здесь, - сказал Ян. – И папа тоже. А я очень тебе благодарен за то, что они счастливы.
- Рада, если это так.
- А как у тебя с Матвеем?
Что и требовалось доказать. Эйра предполагала, что разговор Ян затеял из-за Матвея. Только почему? Тот жаловался на что-то? Просил поговорить? Или это инициатива Яна?
- Все хорошо.
- Ты так и не приняла его, как отца двойняшек?
- Ян, ты издеваешься? – возмутилась Эйра. – Хотя… вы же редко тут бываете… Лучшего отца для Мити и Лисы и представить сложно. Он заботливый, добрый, терпеливый. Как я могла его не принять?
- Но они зовут его по имени, - напомнил Ян.
- А, это… - Эйра поморщилась. – Это его выбор. Я не осуждаю. Там старый конфликт с отцом…
- Даже так? Он не собирается оформлять отцовство?
- Собирается. Но я его не тороплю. Пусть сам решает, когда и как.
- А что за конфликт? Прости, что пристаю. Но ты сама учила, порой лучше проговорить, чем хранить в себе. Ты же знаешь, я даже Каро ничего не скажу.
- Я толком сама не знаю. – Эйра допила коктейль и вертела в руках пустой стакан. – Матвей не рассказывает. А то, что удалось узнать… так… общие сведения. Если коротко, то его отец устроил за нами слежку, я сдуру ляпнула об этом Матвею, он взбесился и поругался с отцом. Кажется, он сильно против того, что рядом с его сыном мать-одиночка. Матвей решил, что отец быстрее оставит нас в покое, если не будет знать, что двойняшки – его внуки.
- Оставил? – Ян тоже крутил в ладонях стакан, и лед позвякивал, ударяясь о стекло. – В покое?
- Оставил, - кивнула Эйра. – Я попросила кое-кого из старых знакомых узнать. Подтвердили, что оставил.
- Понятно. А досье на Матвея кое-кто из старых знакомых не собрал?
- Ясновидящим не пробовал подрабатывать? – съязвила Эйра. – Вперед, у тебя получится.
- Как на пенсию выйду, - усмехнулся Ян, - так и подумаю над твоим предложением. Что-то интересное узнала?
- Не-а. Мать у него умерла, когда он был ребенком. Но это Матвей и сам рассказал. Отец женился второй раз через несколько лет, на матери-одиночке с дочкой, а где-то через полгода после свадьбы отправил сына учиться за границу.
- Мачеха избавилась от пасынка?
- Похоже. Но что за скелеты хранятся в семейных шкафах, мне узнать не удалось.
- А хочется?
- Хочется, - призналась Эйра. – Может, тогда мне удалось бы лучше понять Матвея. Или даже помочь ему.
- А как у тебя с ним? Ну… вообще?
- И хорошо, и никак.
- Хм…
- Он хороший. Почти идеальный. И он мне нравится.
Эйра и подумать не могла, что будет обсуждать свою личную жизнь с Яном. Однако он спросил… а она словно обрадовалась возможности поговорить о Матвее. Держать все в себе действительно тяжело. А Ян выслушает… и не распустит сплетни.
- Но? Есть же «но», да?
- Ян, я не знаю, что с ним делать.
- В смысле?
- Скажу иначе. Он слишком хорош для меня.
- Тю! Эйра, окстись. С чего такие мысли?
- Таких, как мы с тобой, Ян, называют извращенцами. Матвей другой. И я не хочу его портить.
- Так, погоди. С этого места подробнее. Матвей – не саб? Ты уверена?
- Не знаю.
- Ты – и не знаешь? Поверить не могу…
- Явных признаков нет. Возможно, если надавить… Но я не хочу. Не хочу, понимаешь?!
Ян как-то странно на нее посмотрел и отвернулся. Эйра подумала, что он сейчас уйдет, однако он помолчал, а потом произнес:
- Ты все еще не веришь в любовь?
Она могла отшутиться, могла соврать, но отчего-то ответила честно, как на исповеди:
- Не знаю. Мне страшно…
Однажды Эйра поверила. И обожглась. Она давно излечилась от той болезни, и все же не смогла забыть, как больно, когда тебя отвергают. Если любовь существует, она не только чудо, но и ответственность, и безграничное доверие, и взаимность. Матвей предлагал ей все это, и даже больше. И Эйра с удовольствием приняла бы этот дар, но…
- Сейчас у нас все хорошо. Мне хватает того, что он может дать. Но если когда-нибудь моя тьма не насытится? – Эйра говорила тихо, но была уверена, что Ян слышит каждое слово. – Если я захочу рвать и терзать? Что мне делать? Предать? Не хочу, чтобы он страдал…