Теперь, при ярком свете луны, мисс Рочдейл увидела, что ее саквояж и сундук уже привязаны на запятках, и, как ни странно, именно этот пустяк решил дело. Она приняла руку, которую протянул ей Карлайон, поднялась в экипаж и села рядом с лордом. Лошади горячились, нервно перебирая копытами, но он умело удерживал их на месте.
– Боюсь, вы можете замерзнуть, – сказал Карлайон, критическим взглядом окидывая ее мантилью. – Барроу, будьте любезны, принесите мне пальто, да поживее! Одно из тех, что принадлежат мистеру Шевиоту: подойдет любое. Подоткните плед вокруг ног мисс Рочдейл; к счастью, нам предстоит проехать всего шесть миль, а ночь выдалась на загляденье.
Девушка последовала совету лорда, разрываясь между изумлением и негодованием. Он же не выказал ни торжества, ни облегчения при виде ее капитуляции. Мисс Рочдейл подозревала, что Карлайону попросту не пришло в голову, что она могла отказаться, и твердо вознамерилась хорошенько проучить его при первой же возможности.
Слуга вновь вышел из дому, держа в руках тяжелое пальто для верховой езды, которое он и передал Карлайону. Мисс Рочдейл закуталась в него; застоявшиеся лошади рванули с места, и коляска быстро покатила вперед. Когда они выехали за ворота, скорость стала пугающей. Карлайон заметил:
– Надеюсь, вы не будете возражать, если мы поедем как можно быстрее. Вам ничего не грозит: я прекрасно знаю здешнюю дорогу.
– Все это очень мило, – заявила в ответ Элинор, – особенно когда вы прекрасно знаете, что не станете снижать скорость, несмотря ни на какие мои доводы!
Лорд ответил, и девушке показалось, будто в его голосе прозвучало веселое изумление:
– Совершенно верно. Однако же вам действительно не о чем беспокоиться, я не опрокину вас.
– Я ничуть не обеспокоена, – холодно сказала она. – По-моему, вы умелый наездник.
– Вы имеете полное право судить об этом, потому что и ваш отец был таковым.
Слова Карлайона застали мисс Рочдейл врасплох, и она с горечью ответила:
– Так оно и было, не правда ли? Помню… – Она запнулась, будучи не в силах продолжать.
Но лорд, похоже, не заметил ее нерешительности.
– Да, он был тем, что мы называем «верхом совершенства» – несравненным наездником! Насколько мне помнится, ваш отец правил чудесной парой серых в яблоках коней, запряженных в фаэтон с высокой посадкой. Мне всегда хотелось иметь таких же.
– Об этом мечтали все наездники. По-моему, сэр Генри Пейтон купил их после того, как… Да вы ведь и сами состоите в «Клубе Четырех Коней», смею предположить?
– Верно, хотя в Лондоне я бываю нечасто. Говоря по правде, мне скучно ездить в ландо на Солт-Хилл и обратно.
– К тому же предписанной рысью!
– Вы умеете править экипажем, мисс Рочдейл?
– Да, раньше я любила кататься. Мой отец заказал для меня фаэтон. – Она вновь сменила тему. – Но вы ведь еще и охотник, сэр, не так ли?
– Вы правы, однако я редко охочусь в Сассексе. Здешняя равнина меня не прельщает. Я имею небольшой охотничий домик в Лестершире.
Девушка погрузилась в молчание, которое грозило затянуться, однако вдруг она воскликнула:
– О, это же нелепо! Мне кажется, будто я сплю, но скоро очнусь ото сна!
– Боюсь, вы действительно устали, – только и сказал он.
Элинор так сильно разозлилась на Карлайона, что несколько минут ломала голову, пытаясь подобрать достойный ответ. Наконец мисс Рочдейл показалось, будто нужные слова нашлись:
– Не знаю, для чего вы силой усадили меня в свой экипаж или почему так спешите привезти к своему кузену, милорд, – сказала она, – ведь без специальной лицензии я все равно не смогу выйти замуж.
– Да, вы правы, – отозвался лорд. – Однако она лежит у меня в кармане.
Дрожащим голосом девушка пролепетала:
– Мне следовало бы самой догадаться об этом!
– Полагаю, подобная мысль просто не приходила вам в голову.
И вновь мисс Рочдейл не смогла подобрать нужных слов и ограничилась тем, что сказала:
– Очевидно, вы позаботились и о священнике, который проведет церемонию?
– Мы заедем к нему домой. Это по пути, – отозвался Карлайон.
– В таком случае, надеюсь, пастор откажется ехать с нами! – вскричала она.
– Он, несомненно, стеснит нас, – согласился милорд, – но это ведь ненадолго.
Грудь девушки бурно вздымалась, когда она произнесла: