Многовалентность эмбриологической символики
Примечательно, что в обрядах посвящения тема возврата в зародышевое состояние встречается даже на высших уровнях культуры, например, в даосских методах мистической психологии. Действительно, «эмбриональное дыхание» (тай-сы), играющее значительную роль в нео-даосизме, задумано как дыхание в замкнутом цикле, подобно дыханию зародыша; адепт старается имитировать кровообращение и дыхание, идущие от матери к ребенку и от ребенка к матери. В Предисловии к «Тай-сы го-гу» («Ротовое эмбриональное дыхание») есть фраза, очень ясно объясняющая цель этой методики: «Возвращаясь к основе, к началу, мы прогоняем старость и вновь приходим в зародышевое состояние»51. Текст современного синкретического даосизма выражает это в таких терминах: «Вот почему (Будда) Жу-лэ (= Татхагата) в своем великом милосердии, открыл способ (алхимический) получения Огня и научил людей вновь проникать в материнское чрево, чтобы переделать свою истинную природу»52.
Аналогичный мотив присутствует у западных алхимиков: посвященный должен вернуться в лоно своей матери и даже сожительствовать с ней. По Парацельсу, «тот, кто хочет войти в Царство Божье, должен вначале войти своим телом в свою мать и там умереть»53. «Возвращение в чрево» иногда представляют в форме инцеста с Матерью. Майки Майер пишет: «Дельфиний ясно говорит в своем трактате „Великая тайна“ (Secretus Maximus) о Матери, которая должна по природной необходимости соединиться со своим сыном» (cum filio ex necessitatae naturae conjungenda)54. Очевидно, Мать символизирует природу в первозданном состоянии, первичную материю алхимиков. Таково доказательство многовалентности символики «возвращения в чрево», многовалентности, которая позволяет пересматривать и трактовать ее бесконечно в различных духовных и культурных контекстах.
Равным образом можно найти другой ряд обрядов и мифов посвящения, связанных с символикой гротов и горных пещер, отождествляемых с чревом Матери Земли. Скажем только, что гроты много значили в доисторических посвящениях и что первозданная сакральность грота еще требует расшифровки в семантических модификациях. Китайский термин «дун», означающий «пещеру» получил значение «таинственный», «глубокий», «трансцендентный», то есть стал эквивалентом тайн, открываемых при посвящении55.
Хотя сопоставление религиозных свидетельств, принадлежащих различным культурам и эпохам, вещь деликатная, мы сделали это потому, что считаем, что все они складываются в единую систему.
Посвящение при «Возвращении в чрево» прежде всего должно открыть неофиту состояние эмбриона. Исходя из этого отправного момента, развиваются различные формы посвящения, причем развитие это идет в разных направлениях и преследует разные цели. Так, став символическим «семенем», или «эмбрионом», неофит может: 1) вновь начать жизнь, используя сохранившиеся нетронутыми свои возможности (такова цель обряда «хиранъягарбха» и китайских методов эмбрионального дыхания, из того же исходят древние целители)56; 2) погрузиться в сакральный Космос, управляемый Великой Матерью (как это происходит в обряде Кунапипи); 3) достичь высшего состояния существования — духовного (то, что преследует «упанаяма») или подготовить себя для участия в сакральном (цель «дикша»); 4) основать совершенно иной способ существования — трансцендентальный, тождественный жизни Богов (цель западной и китайской алхимии), или получить освобождение (цель буддизма). Во всех этих феноменах звучит одна общая нота: допуск к сакральному и духовному всегда представляется как эмбриональное зачатие и новое рождение. Все посвященные этой категории «рождены дважды», а в случае Кунапипи и «дикша» — «рождены» несколько раз. Сакральность, духовность и бессмертие выражены в образе, так или иначе означающем начало Жизни.
Очевидно, что начало Жизни всегда ощущалось первобытным человеком в космогоническом аспекте. Сотворение Мира является образцовой моделью создания всего живого. Начинающаяся жизнь в абсолютном значении эквивалентна рождению Мира. Солнце, которое каждый день погружается во мрак Смерти и первозданные воды, символ вечности и виртуальности, также похоже на эмбрион в материнском чреве, как неофит, спрятанный в хижине посвящения. Утром, когда встает Солнце, Мир рождается вновь, как посвященный, выходящий из хижины. Возможно, что захоронения в позе эмбриона объясняются мистической связью между смертью, посвящением и «Возвращением в чрево». Эта связь в некоторых культурах привела к уподоблению посвящения смерти: тот, кто умер, рассматривался как принимающий посвящение. Но погребение в позе зародыша выражает надежду на возобновление жизни духовной, чего нельзя сказать о жизни в ее простых биологических проявлениях. Для первобытных людей жить — это участвовать в сакральности космоса. И этого достаточно, чтобы избежать ошибочного объяснения всех обрядов и символов посвящения «Возвращения в чрево» — желанием продолжить исключительно биологическое существование. Чисто биологическое существование — это сравнительно новое открытие в истории человечества, открытие, ставшее возможным только благодаря радикальной десакрализации Природы. На уровне бытия, которому посвящено наше исследование, жизнь еще священная реальность. Нам кажется, что в этом кроется объяснение непрерывности связи между древними символами и обрядами «нового рождения» в посвящении, духовного возрождения, долговечности и даже идеями бессмертия и абсолютной свободы в том виде, в каком мы их встречаем в историческую эпоху в Индии и Китае.
Приведенные нами примеры показывают, как сценарий возрастного посвящения может быть использован в обрядах, предназначенных для совершенно других целей. Эта многозначность понятна — речь идет о все более расширяющейся возможности приложения «модели», позволяющей «сделать» человека. Поскольку мальчика при посвящении, включающем «Возвращение в чрево», «делают» взрослым, то схожих результатов можно ожидать при любом «делании», например, когда хотят «сделать» (то есть получить) долгожительство или бессмертие. В конце концов, приходят к отождествлению всякого «делания», идентифицируя всякую «деятельность» с космогонией. Достичь другого способа существования — жизни Духа — равносильно второму рождению, становлению «нового человека». Наиболее ярким выражением «новизны» является «рождение». Открытие Духа равнозначно появлению Жизни, а Жизнь — явление Мира, космогонии.
В диалектике, которая делает возможным все эти отождествления, угадывается чувство древнего человека, открывающего для себя жизнь Духа. «Новизна» этой духовной жизни, ее автономия не могут быть выражены лучше, чем в образах «абсолютного начала», образах, имеющих антропокосмическую структуру, связанных одновременно и с эмбриологией, и с космогонией.