Именно Софья Перовская всего за два дня придумала и претворила в жизнь план покушения на царя, не удававшегося ее единомышленникам-мужчинам в течение полутора лет. Сохранив как запасной вариант идею подрыва заряда под Малой Садовой улицей, на экстренной встрече уцелевших оз арестов боевиков «Народной воли» вечером 28 февраля 1881 года Перовская убедила собратьев-народовольцев сделать главным оружием цареубийства метательные бомбы. Проработав всю ночь на 1 марта, пиротехник «Народной воли» Николай Кибальчич собрал 4 снаряда — жестяные коробки, содержавшие по 1,5–2 килограмма бризантного (дробящего) взрывного вещества нитроглицерина. В ту же ночь Кибальчич изготовил и заложил в подкоп под Малой Садовой мину с 40-килограммо-вым зарядом динамита и электровзрывателем, питаемым током от гальванической батареи.
…Около трех часов дня 1 марта после утреннего парада в Манеже и визита на чашку чая в Михайловский дворец к своей кузине, великой княгине Екатерине Михайловне, Александр II велел ехать в Зимний дворец. Обычный конвой его кареты, обшитой защищавшими от пуль и осколков листами железа, в тот день состоял из шести верховых казаков лейб-гвардии Терского эскадрона и двух саней с чинами дворцовой охраны. Весь этот кортеж тронулся от главного подъезда Михайловского дворца (ныне Русский музей) по Инженерной улице до набережной Екатерининского канала, где повернул направо к Конюшенной площади. Вряд ли кто-нибудь из царского эскорта заметил стоявшую на противоположном берегу канала в створе Инженерной улицы невысокую фигуру Перовской, несколько раз махнувшей платком, сигналя бомбистам о приближении экипажа императора.
Карета Александра II проехала по набережной пару сотен метров, когда стоявший у перил канала юноша метнул вслед экипажу узелок с бомбой. Ее взрыв разнес задок кареты, смертельно ранил конвойного казака Малеичева и шедшего по набережной разносчика — 14-летнего подростка Николая Захарова. Контуженый, но не раненый император выбрался из обломков кареты и несколько минут наблюдал за тем, как его уцелевшие охранники и случайные прохожие вязали и лупили бомбометателя — 19-летнего студента Петербургского горного института Тимофея Рысакова. Из-за возни вокруг бомбиста никто не обратил внимание на человека в черном пальто, подбежавшего к царю и швырнувшего бомбу под ноги ему и себе.
Второй взрыв сбил с ног всех очевидцев трагедии. Когда дым рассеялся, император лежал, привалившись к решетке набережной в луже крови, хлеставшей из его разорванных ног. Рядом лежал окровавленный бомбист. Несмотря на страшные раны, царь был в сознании и прошептал подбежавшим людям: «Отвезите во дворец… я хочу умереть там». В те минуты на набережной не оказалось ни одного сведущего в медицине человека, способного оказать императору первую помощь. Александр II получил ее лишь спустя полчаса, когда его довезли до Зимнего. Но несмотря на усилия врачей во главе с лейб-медиком царской семьи, великим русским терапевтом С. П. Боткиным, 63-летний Александр Николаевич Романов, император Александр II, скончался 1 марта 1881 года в 15 часов 35 минут.
Кроме царя, два перво мартовских взрыва ранили 26 и убили четырех человек, включая одного из бомбистов, сразившего императора ценою собственной жизни. Его личность была установлена по показаниям второго бомбиста, юного Николая Рысакова, сломавшегося под напором принявшего к расследованию дело цареубийц товарища (заместителя) прокурора судебной палаты Санкт-Петербурга Антона Францевича Добржинского. Убийцей царя, скончавшимся от ран через 8 часов после взрыва в придворном госпитале, оказался поляк, студент Технологического института Игнатий Гри-невицкий.
Надеясь избежать виселицы, Рысаков рассказал Добржинскому все, что знал об остававшихся на свободе боевиках «Народной воли» и их тайных убежищах в Санкт-Петербурге. Следуя его показаниям, в ночь на 3 марта полиция задержала в доме № 5 по Тележной улице хранительницу склада динамита «Народной воли» Геею Гельфман. Бывший там же боевик-бомбист Николай Саблин застрелился при аресте. В засаду, оставленную в квартире Гельфман, поутру 3 марта попал зашедший на Тележную еще один бомбист — рабочий Тимофей Михайлов. 10 марта хозяйка лавки, где Перовская закупала провизию, случайно увидела ее на Невском проспекте — и указала на террористку тут же взявшим ее сыщикам. 17 марта у библиотеки-читальни, бывшей местом встреч народовольцев, был арестован Николай Кибальчич.
Все задержанные по горячим следам участники удавшегося — восьмого по счету! — покушения на Александра II вместе с 30-летним Андреем Желябовым, добровольно признавшимся в организации цареубийства, предстали перед Особым присутствием Правительствующего Сената — высшего судебного органа Российской империи. Прозаседав с 26 по 29 марта 1881 года, Особое присутствие приговорило всех шестерых подсудимых — Желябова, Перовскую, Кибальчича, Михайлова, Рысакова и Геею Гельфман — к смертной казни через повешение. Беременная Гельфман получила отсрочку исполнения приговора. В тюрьме она родила девочку, тут же переданную в сиротский приют, и умерла от послеродовых осложнений в лазарете 1 февраля 1882 года. Все ее товарищи были повешены на Семеновском плацу Санкт-Петербурга утром 3 апреля 1881 года.
«Общество взволнованных лоботрясов». Но не только…
Убийство царя Александра II оказалось главным успехом «Народной воли», но и ускорило ее разгром. После 1 марта 1881 года с арены истории сошла и Тайная антисоциалистическая лига, не сумевшая защитить царя от убийц. 2 марта 1881 года в Зимнем дворце прошла церемония интронизации (вступления на престол) 36-летнего цесаревича Александра Николаевича — впредь Александра III. 8 марта молодой царь на совещании важнейших сановников Российской империи в Зимнем дворце четко заявил о своем нежелании любых реформ, подрывавших устои самодержавия, вроде созыва совещательного органа при монархе — Земского собрания, которое накануне гибели хотел, но так и не успел учредить Александр II.
12 марта 1881 года в доме № 21 по набережной реки Фонтанки, где жил тогда адъютант вероятного главы Антисоциалистической лиги великого князя Владимира Александровича полковник лейб-гвардии Гусарского полка граф Павел Петрович Шувалов, собралось несколько приближенных нового царя. Там они решили создать особую организацию, призванную оберегать, независимо от дворцовой стражи и МВД, «священную особу молодого императора и сам принцип самодержавия, поколебленный дерзостными цареубийцами». Новое общество получило название «Священной дружины».
Как многие тайные общества разных стран и эпох, «Дружина» вела и явную, и теневую деятельность. К гласным функциям «Дружины» относилась, как указывал сохранившийся отчет о ее работе, «охрана священной особы Государя Императора и членов Августейшего семейства путем привлечения к этому делу, в качестве добровольцев, масс местных обывателей…» Для этого в тот же день, что и сама «Дружина», 12 марта 1881 года при градоначальнике Санкт-Петербурга был учрежден «Временный совет для организации при особе Его Величества охранной стражи».
Возглавил «Совет» 43-летний генерал-лейтенант кавалерии, граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков, личный друг Александра III еще с 1861 года, когда он был назначен адъютантом при будущем царе. Именно Воронцов-Дашков, имевший за плечами опыт войны на Кавказе, в Туркестане и Болгарии, в марте 1881 года сделался начальником личной охраны нового императора и тогда же стал одним из руководителей, или, как они сами себя именовали, «первых старших членов» «Священной дружины».
Боевое крещение «дружинников» состоялось 15 марта, в день погребения в императорской усыпальнице Петропавловской крепости «Царя-Мученика», как стали именовать Александра II после его действительно мученической кончины. В тот день Воронцов-Дашков, получивший в «Дружине» кличку «Набольший», Павел Шувалов, прозванный на британский манер «Бобби Шувалов» за свое увлечение всем английским, и прочие «первые старшие члены» «Дружины», о которых речь пойдет впереди, вместе с рядовыми городовыми и конными жандармами вели наблюдение за всеми домами, мимо которых двигалась из Зимнего дворца в Петропавловскую крепость и обратно траурная процессия — и где могли подкарауливать Александра III еще не пойманные революционеры. Эта охранная деятельность «дружинников» продолжалась все дни траурных церемоний, в которых, согласно вековой традиции, участвовал новый царь.