Еще одной возможностью контролировать политическую деятельность являлась выдача разрешений на проведение политических собраний. Незадолго до полного запрещения Африканского национального конгресса Замбии Каунде не разрешили проводить митинг в Лусаке. Открыто выражая свое несогласие с этим, Кеннет Каунда объявил о начале кампании неповиновения.
Возможно, одной из самых серьезных попыток сокрушить политическое движение с помощью политических методов явилось дело Джомо Кениаты в Кении. Вскоре после введения чрезвычайного положения в стране Кениата был арестован вместе с другими национальными лидерами. После весьма спорного суда его приговорили к тюремному заключению. По словам известного британского радиокомментатора, работавшего в то время в Кении, власти намеревались полностью вычеркнуть имя Кениаты из сознания людей: «Англичане решили вести себя так, как будто Кениаты вообще никогда не существовало. Они пытались сделать его «мифом». Его дом был сожжен, а земля разделена. Когда он отбыл срок тюремного заключения, его содержали под стражей в суровом пустынном отдаленном районе. Англичане действовали так, будто Кениаты уже не было в живых. Его имя никогда не упоминалось во время дебатов в законодательном совете».
Время опрокинуло расчеты англичан. Кениату, подобно архиепископу Макариосу на Кипре, не забыли, его имя стало символом сплочения национальных сил страны.
Пытаясь сдержать проявление национальных устремлений, правительство Великобритании искало такое политическое урегулирование, которое было бы в некотором смысле привлекательным для африканцев. Отношение населения Англии к путям решения африканских проблем и подозрительность африканцев к действиям правительства Великобритании ограничивали выбор вариантов действий. Поэтому властям пришлось прибегать к тактике предоставления скрытой поддержки соответствующим политическим движениям.
Офицер Специальной воздушно-десантной службы Дэвид Стерлинг, получивший за свои военные «подвиги» кличку «майор Фантом», закончил войну с хорошей репутацией. В 1949 году он начал осуществлять в Африке свое мероприятие — создавать общество «Каприкорн». В качестве символа общества была выбрана зебра с белыми, черными и коричневыми полосами, чтобы подчеркнуть его многорасовый характер.
Стерлинг прибыл в Африку в конце войны. Его оптимизм строился на убеждении в том, что континент богат и «все можно взять голыми руками». Вместе с братом Биллом он организовал фирму под названием «Стерлинг — Асталди», которая занималась строительством дорог в Танганьике. Стерлинг был [62] поражен расизмом своих соотечественников — белых поселенцев: аристократ по происхождению, он верил, что положение человека должно определяться его образованием и состоянием, а не цветом кожи.
Свою программу Стерлинг начал с проработки идеи создания федерации Северной и Южной Родезии и Ньясаленда, чтобы привлечь туда капиталовложения. Федерацию он намеревался впоследствии расширить до Соединенных Штатов Африки. Тогда же им было объявлено об учреждении «Каприкорна», эта идея получила большую рекламу. Ее смысл состоял в том, что белые отказываются от открытой дискриминации, если черные согласятся с ограничением своих политических прав. Первым публичным документом общества явилась «декларация Каприкорна». В 1952 году, когда она была обнародована, Филип Митчелл, бывший губернатор Кении и Уганды, назвал ее «чистым апартеидом в сахарной оболочке».
С самого начала своего существования «Каприкорн» получал поддержку со стороны министерства по делам колоний и министерства по отношениям между странами Содружества, 8 февраля 1952 года Стерлинг встретился с представителями обоих министерств и получил подробную консультацию относительно создания этого общества в Африке. Он поддерживал тесные контакты с министром по делам колоний Аленом Ленноксом-Бойдом, который обменивался со Стерлингом письмами и давал ему советы политического характера относительно «Каприкорна». «Я полагаю, что для достижения целей «Каприкорна», с которыми я согласен, следует действовать быстро и энергично, поскольку будут усиливаться требования о предоставлении африканским странам самоуправления, будет расширяться коммунистическая пропаганда, доказывающая, что концепция многорасового общества есть не что иное, как империалистический маневр, призванный затруднить получение Африкой самоуправления. «Каприкорн» должен выдвигать такие идеи, которые были бы для африканцев более привлекательны, чем африканский национализм или коммунизм».