— Как сказать, может быть, мое бренди как раз из погребов Хаттона. — Кейн лукаво взглянул на нее.
— Вы с ним друзья?
— Нет.
Кристи задумчиво посмотрела на огонь.
— Тогда, значит, ты дружишь со знаменитой Джо, — попробовала она подойти с другой стороны.
— Такого друга, как эта шлюха, я и врагу не пожелаю! — В его голосе звучало нескрываемое презрение.
Кристи невольно сжалась.
— Похоже, ты ее не очень-то жалуешь.
— Она того заслуживает.
— Почему?
— Какое тебе дело, Рыженькая?
— Я журналистка. Задавать вопросы — моя профессия.
— Господи! Журналистка!
— Ты произносишь это так, словно быть журналистом хуже, чем быть взломщицей.
— Да я бы уж скорее предпочел, чтобы в моем доме появился взломщик, чем журналист. По крайней мере со взломщиком ясно, что ему нужно.
Кейн подошел к бару, который в прошлом веке, наверное, служил холодильным ящиком. Вынул бутылку в форме банджо и плеснул себе бренди. Он картинно облокотился на камин, держа бокал в ладонях, словно желая передать бренди человеческое тепло. Золотистые глаза поблескивающие точь-в-точь как огни в камине, внимательно глядели на Кристи. Глаза волка, высматривающего, что перед ним — опасность или, напротив, что-то съедобное.
— Так что же ты все-таки делала в доме Хат-тоиа? — спросил Кейн после довольно долгой паузы. — За чем охотилась?
— За последними новинками моды.
— То есть?
— Я пишу для журнала «Горизонт».
Кейн молчал.
— Это журнал мод, — объяснила Кристи.
— Я его видел.
— Вот как?
Кристи отпила еще бренди.
— Значит, ты тоже восхищаешься поделками Хаттона, — утвердительно сказал Кейн.
— Я просто анализирую тенденции моды, как критик анализирует произведения искусства.
Кейн иронично отсалютовал ей своим бокалом.
— Понятно. Ты убеждаешь женщин, что они должны покупать барахло Хаттона, даже если оно выглядит так, что и в страшном сне не приснится.
От смеха Кристи чуть не поперхнулась. Откашлявшись, она взглянула на Кейна и прочла в его глазах лукавство.
— Я не расхваливаю барахло Хаттона. Я предоставляю это Мире.
— Кто такая Мира? Еше одна модель?
— Моя начальница. Впрочем, кажется, скоро она меня уволит.
— Действительно уволит?
Кристи пожала плечами. Она заметила: Кейн перехватил инициативу, чтобы избежать ее вопросов. Это был тонкий трюк. Мало кому удавалось проделать его с Кристи.
— Значит, ты решила специально приехать на предварительный показ, чтобы опередить конкурентов? — продолжал допытываться Кейн.
— Последняя коллекция Хаттона тебе бы, пожалуй, понравилась, — уклонилась от ответа Кристи. — В ней использованы мотивы искусства анасазей.
Кейн медленно, явно наслаждаясь, отпил бренди.
— Анасазей? — переспросил он без особого интереса. — Ты уверена?
— Да.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела его платья.
— В его доме?
— Во флигеле.
— Подожди, что-то я не понимаю, — сказал Кейн. — Ты специально приехала сюда, чтобы написать о новой коллекции Хаттона, однако, когда начался показ, почему-то ушла.
— Я пропустила официальный показ, но до этого я видела некоторые его работы. Серые, черные, белые тона. Необычные геометрические узоры. Похоже на чашу у тебя на верстаке.
— Поздняя культура Пуэбло, — сказал Кейн. По глазам Кейна Кристи поняла: он не верит ей.
— В общем, очень необычно, — продолжала как ни в чем не бывало Кристи. — Кстати, там часто повторялся один мотив: фигура какого-то странного горбатого человека.
— Кокопелли.
Кейн произнес это слово чуть торжественно, и Кристи поняла: оно обозначает не только узор на одежде. Она вдруг вспомнила, что это слово произносил и Джонни, желая привлечь внимание Отри.
И внимание Хаттона.
Очевидно, «Кокопелли» было чем-то вроде пароля. Знает ли его Джо-Джо?
«Джонни произносил это слово, — лихорадочно размышляла Кристи. — Кейн считает, что Джонни стрелял в него. Джонни как-то связан с Хаттоном. А Хаттон — с Джо-Джо. Может быть, поэтому Джо-Джо боится Кейна? Может быть, она прячется из-за Кейна?»
— Что такое Кокопелли?
— Божество анасазей. Нечто вроде древнегреческого Пана. Маленький горбатый флейтист, все время пребывающий в состоянии крайнего сексуального возбуждения.
— Символ плодородия?
Кейн улыбнулся:
— Скорее символ не находящей выхода сексуальности.
— Странный мотив для женской одежды.
— Ничего странного, если учесть выбор модели. Хаттон знает, что он продает, и знает, как это продать.
В голосе Кейна сквозило такое презрение, что Кристи поежилась, хотя камин жарко пылал, а бренди приятно согревало.
И все же она не боялась Кейна. Во всяком случае, она была убеждена: он действительно ее не тронет. Да, с ним непросто. Но Кристи подсознательно чувствовала, что он не из тех людей, которые любят причинять другим боль.
Почему же Кейн убил человека?
И почему пытались убить самого Кейна?
Кристи почувствовала, что пауза затянулась, и в этой затянувшейся тишине Кейн все так же пристально рассматривал ее своими янтарными глазами.
Кристи заговорила о первой пришедшей ей в голову вещи, только чтобы не говорить о Джо-Джо.
— Ткань и глина — разные материалы, — сказала она, — но, надо признать, Хаттон очень удачно перенес узоры всех этих горшков и ваз на ткань. В его новой коллекции есть что-то мистическое, первобытное, примитивное и вместе с тем изысканное.
Кейн молчал.
— После всех этих пастельных тонов и вычурных фасонов, которые он не менял уже два года, — бодро продолжала Кристи, — новые платья смотрятся очень свежо.
— Ты, кажется, не очень любишь Питера Хат-тона, — заметил Кейн.
— Моя задача — писать о нем, а не любить его.
— Тебе приходилось встречаться с ним лично?
— Разумеется. А что?
Кейн чуть заметно улыбнулся:
— Большинство женщин, как правило, теряют от него голову.
— Я — не большинство женщин.
— Да, ты женщина особенная, — насмешливо сказал Кейн. — Женщина, которую я поймал в кустах, когда вокруг шныряли охранники Хаттона.
Кристи понимала: рано или поздно ей придется или сказать Кейну всю правду, или послать его к черту.
Лучше сказать правду. Она не умела лгать и к тому же все больше убеждалась в том, что Кейну можно доверять — до известного предела, конечно.
«Пределом» была Джо-Джо.
Кристи отпила еще пару глотков, снова ощутив блаженное тепло, разливающееся по жилам.
Да, высота и алкоголь — плохая смесь. Кристи отставила бокал в сторону, но было уже поздно — он был пуст.
Кейн налил ей еще на два пальца.
— Нет, спасибо, — запротестовала Кристи. — С меня хватит.
— Истина в вине, — усмехнулся Кейн. — А я не думаю, что уже успел услышать от тебя всю истину.
«Ничего, — подумала Кристи, — журналисты знают, как не солгать и в то же время сказать не всю правду».
— Я ищу Джо.
Ответ ошеломил Кейна. Кристи улыбнулась — наконец-то хоть раз удалось сбить его с толку.
— Зачем? — тупо спросил он.
— Кое-кто в Нью-Йорке намекнул мне, что у нее с Хаттоном уже не такие близкие отношения, как раньше. — Кристи тщательно обдумывала, что ей можно сказать, а что нужно скрыть. — Она могла бы помочь мне лучше понять характер Хаттона.
— Почему ты искала ее в доме?
— Ее не было во флигеле среди других манекенщиц. Где еще она могла быть?
Кейн молчал.
— Говорят, у нее новый любовник, — бросила камешек Кристи.
Кейн отпил бренди. По его лицу нельзя было понять, что у него на душе.
— Ты не знаешь, кто он?
— Полштата Колорадо.
— Ты это знаешь по личному опыту?
— С Джо-Джо? — иронично спросил Кейн. — Да в ней нет ни на йоту ничего личного!
«Джо-Джо!»
Кристи вздрогнула. До сих пор она не сомневалась, что она — единственный во всем мире человек, который все еще помнит, как звали сестру в детстве. Значит, как ни ненавидит Кейн Джо-Джо сейчас, когда-то они были близки, так близки, что она даже рассказала ему о своем детстве.