Читатель закрывает нашу книгу «Тайные силы в истории России» и думает: чему же она учит? — Ведь я, мысленно говорит читатель, не верю ни в теорию заговора, ни в существование тайных документов на уничтожение России, и даже не верю цифрам, фактам и документам, опубликованным в этой книге. — Но тогда, чему же ты веришь, читатель — скептик? — вопрошает автор. И скептик отвечает: верю в здравый смысл, в материализм совершающейся истории. Нельзя, добавляет он, объяснять сложные события и явления заговорами: русские сами во всем виноваты, что позволяют одеть себе хомут на шею и повелевать собою как кому вздумается.
Что же мне ответить тебе, читатель — скептик?
Ты отрицанием всего русского заслужил право на свой скептицизм, а также на право оставаться рабом, если ты этого хочешь. Но русские больше не хотят быть рабами кого бы то ни было и чего бы то ни было, в том числе и своей собственной нелицеприятной истории. Ведь история у нас одна, и другой не будет. И Россия у нас одна, и другой не будет. У нас одна из самых драматичных в мире историй, но вместе с тем прекрасная и поучительная, светлая и печальная, оптимистическая и пессимистическая, между Западом и Востоком, между Европой и Азией, и ее не любить нельзя. Другое дело вынести уроки из отечественной истории, усвоить опыт, помочь себя преодолеть. История России (СССР), начиная с середины 1980-х годов, ознаменовалась переходом в новое качество, что, естественно, невозможно объяснить только лишь из теории заговора. Но заговор — это не исторический примитив: это часть теории управления обществом и государством, которую надо познать. Падение коммунистического режима и КПСС, или «Большой провал» по 3. Бжезинскому, распад Советского Союза и образование на его месте независимых государств, в том числе РФ и СНГ, становление идеологического и политического плюрализма — не то как болезни, не то как некоей панацеи от бед, зарождение гражданского общества, образование новых классов, в том числе капиталистического в его разновидности, — вот некоторые реалии современной российской истории, независимо от того, принимаем мы ее или нет. Как их осмыслить? Как оценить? Наше предложение: применить к объяснению некоторых сторон сложного процесса теорию организованного и управляемого конфликта — действенного инструмента политики — особенно тогда, когда необходима коренная ломка вялотекущей действительности или даже взрыв ее изнутри. Мы отбрасываем как недостаточные, примитивные, идеологизированные оценки в связи с одной только классовой борьбой. Сторонники благотворности перемен, как правило, признают объективную обусловленность событий и объясняют ее изживанием старой общественно — экономической формации социализма и заменой неудавшейся утопии новой социальной утопией, утопией народного капитализма и всеобщей демократии. Противники перемен называют перемены контрреволюцией и доказывают их искусственный характер, объясняя крушение СССР и КПСС вмешательством внешних (тайных и темных) сил, действовавших однако изнутри. Нередко говорят и о потусторонних силах Мирового Зла, поминая недобрым словом Сатану и его приспешников. Вот здесь — то и всплывает т. н. «теория международного заговора и иностранного влияния», якобы организованного Всемирным Тайным Правительством с Уолл-стрит с помощью заранее подготовленных «агентов влияния». Правомерно ли такое обращение? Мы думаем, что вполне, если учитывать совокупное действие векторов явных и тайных сил, как внешних, так и внутренних, иногда прямое, иногда косвенное, часто традиционное, по подчас и неизвестное, новаторское, с применением таких сил и средств, которые ранее не были в ходу.
Историки — традиционалисты из университетов и академий, воспитанные на марксистско-ленинской методологии истории, мыслят по-своему: они взамен старой теории борьбы классов и не менее старой теории управляемых заговоров предлагают теорию выбора российским обществом либерально-демократической модели, в данном случае, посткоммунистической, посттоталитарной, постсоветской, постиндустриальной, постгуманитарной. Типичный пример в этом отношении книга В. В. Согрина «Политическая история современной России. 1985–1994. От Горбачева до Ельцина». (М.: Прогресс-Академия, 1994). Теория выбора связана с другой теорией — теорией вестернизации или западного влияния. Причем, естественно, возникает вопрос, насколько запоздалая вестернизация (продолжение Петровской?) совместима с национальным кодом Русской цивилизации и ее своеобразием. У В. В. Согрина об этом нет ни слова. Между тем, его книга выглядит в глазах многих убедительной и приемлемой, несмотря на то, что она (1) вытекает из марксистско-ленинской методологии истории России, (2) опирается на теорию объективной обусловленности современных общественных перемен борьбой классов, (3) опирается на историзм в духе истмата, когда оценка событий и деятелей ставится в связь с конкретным историческим развитием заложенных прежде возможностей. Заметим, что, на самом деле, у русского народа не было никакого выбора: он был обманут, и вместо либеральной власти Россия получила себе на шею новое ярмо — отвратительных слуг Мировой закулисы.